Антон Леонтьев - Святой нимб и терновый венец

– Пишите! – приказала она. – Я, Дейл Уайт, официально заявляю о том, что украл идею своего романа «Улыбка Джоконды» у профессора Владимира Сикорского, умерщвленного по моему приказу...

– Стоп! – взвился Уайт. – Что за бред? Да, ваш отец навещал меня, однако никакой рукописи не оставлял...

– Лжец! – перебила Виктория и махнула пистолетом.

Автор супербестселлера скривился и неохотно признался:

– Ну ладно, теперь припоминаю, старик что-то оставлял, но знаете, сколько мне приходит по почте и Интернету произведений? Их было много еще до того, как вышла «Улыбка Джоконды», а теперь просто ниагарские водопады! Даже поставь я перед собой цель прочитать их все, то физически бы не смог! И у меня уж точно не было бы времени на собственное творчество!

– Мой отец сказал, что вы проявили неподдельный интерес к его рукописи, – возразила Виктория. – И он не был одним из безымянных графоманов, он работал в одном с вами колледже.

– И что из того? – заявил с видом оскорбленной невинности Дейл Уайт. – Ваш отец произвел на меня... странное впечатление. Твердил о какой-то таинственной организации, существующей в Ватикане, что и навело меня на мысль о корпорации священников-убийц, которую я потом вывел в «Улыбке». И что?

– Вы убили моего отца! – сказала Виктория. – А теперь пытаетесь заговорить мне зубы, мистер Уайт. Написали, что я вам продиктовала? Подпишитесь и поставьте дату!

Уайт передал ей блокнот, Виктория прочла: «В моей смерти виновата дочь профессора Владимира Сикорского, вообразившая, что я виновен в гибели ее папаши. Она – опасная сумасшедшая, и полиция не должна проявлять к ней ни малейшего снисхождения, а обязана сразу же стрелять на поражение. Дейл Уайт».

– Что вы такое тут понаписали? – удивленно воскликнула девушка.

– Думали, я стану под диктовку писать всякую галиматью, получив которую вы меня застрелите? – дерзко спросил Дейл Уайт. – Так и быть, признаю, что... что некоторые идеи, изложенные вашим отцом, в некоторой степени повлияли на формирование сюжета «Улыбки Джоконды». И рукопись я его прочел – она была такая сырая и наивная, что ни одно издательство не проявило бы к ней интереса. Я, обладающий несомненным литературным талантом, довел ее до ума! Если бы не я, идеи вашего отца навсегда бы остались у него в компьютере. А мою книгу прочитали миллионы! Учтите, я не обязан ничего делать для вас. Если желаете затеять процесс – нанимайте адвокатов. Но, так и быть, я готов пойти на мировую и во внесудебном порядке выплатить вам, скажем... два миллиона долларов в обмен на то, что вы откажетесь от каких бы то ни было претензий ко мне. Идет?

Виктория оторопело уставилась на Уайта. Он думает, что может купить ее?

– Хорошо, два с половиной, – нетерпеливо произнес он, превратно истолковывая молчание девушки. – И этого мало? Три. Ладно, так и быть, три с половиной. Мое последнее слово, мисс! Три с половиной миллиона, и ни центом больше! Вам за глаза хватит! Это более чем щедрое предложение, ведь если вы проиграете процесс, что, вероятнее всего, и произойдет, то останетесь на бобах. Конечно, получив от меня деньги, вы обяжетесь не разглашать содержание подписанного вами документа, об этом позаботятся мои адвокаты. А с тремя с половиной миллионами вы сможете начать новую жизнь!

– Вы думаете, что жизнь моего отца оценивается в три с половиной миллиона? – спросила Виктория. Весь ее сценарий был перечеркнут, жертва вела себя вовсе не так, как планировалось. – Вы только что были готовы заплатить за свою никчемную жизнь примерно такую же сумму!

– Торгуешь мертвым папочкой? – деловито осведомился Уайт, вдруг переходя на «ты». – Похвально, Виктория! Вот зачем ты явилась ко мне – получить как можно больше денег, и честь умершего профессора тут ни при чем. Наверняка станешь талдычить мне, что это несправедливо: я заработал почти три сотни миллионов, а тебе предлагаю только три с половиной. Но жизнь, крошка, вообще несправедлива. Я и сам кое с кем делюсь, но ведь не жалуюсь по этому поводу! А убивать твоего папашу, поверь, мне не требовалось. Мои адвокаты раздавили бы его, как таракана. А процесс по обвинению в плагиате завершился бы вынесением оправдательного вердикта и послужил бы отличной дополнительной и совершенно бесплатной для издательства рекламой моей и без того великолепно продающейся книги.

– Я вам не верю, – произнесла Виктория. – Мой отец пытался поговорить с вами, а через неделю он был сбит машиной на улице...