Антон Леонтьев - Святой нимб и терновый венец

– Мадам, стоять! Иначе я применю к вам приемы карате!

– Грабят посреди бела дня! – завопила мадам, привлекая внимание прохожих.

Сцена, если смотреть со стороны, была ужасная: крепкого сложения женщина с горящим взглядом и запыхавшийся молодой человек пристают к опрятной старушке, прижавшей к груди пакет с булочками.

– Вас арестуют! – заявила мадам. – Я подам заявление о том, что вы пытались меня ограбить!

Элька, не растерявшись, обратилась к прохожим, которые возмущенно качали головами, созерцая нападение на старушку:

– Дамы и господа, эта особа – убийца! Она отравила моего папочку, как и восемнадцать других своих мужей! Я искала ее много лет и вот наконец нашла! Она – черная вдова!

– Что вы мелете? – пискнула мадам Гош-Тариньяк. – Вы уничтожаете мою репутацию!

– Скажите, куда дели подкладку власяницы графа Виктора, и мы оставим вас в покое. А иначе... – пригрозила комиссарша.

– Господи, – простонала старушка, – и почему все сошли с ума из-за какой-то старой тряпки? Вчера падре позвонил мне и заявил, что я должна разыграть выжившую из ума особу перед двумя посетителями и ни в коем случае ничего не говорить им про реставрацию власяницы.

– Куда вы ее дели? – повторила вопрос Элька.

Мадам запричитала:

– Я хотела вначале передать ее министерству в Бертране, но те заявили, что им она не нужна, и велели отослать французам, в Париж, в министерство культуры, точнее, в департамент по охране исторических монументов. Что и я сделала!

– Мадам, если выяснится, что вы врете, – жестко заговорила Элька, – я вернусь в Сен-Мишель и устрою так, чтобы все знали: вы – пособница кошмарных преступлений. И добьюсь, чтобы вы провели последние годы вашей жизни в тюрьме. А теперь ступайте прочь. И держите язык за зубами, мадам, вашему падре нечего знать, что мы с вами говорили.

– Боюсь, ему все равно доложат, – вздохнула старушка, – своей выходкой вы привлекли большое количество зевак.

Через пять минут машина, в которой находились Элька и Луиджи, неслась по трассе по направлению к соседней Ницце. Там они купили билеты на ближайший рейс до Парижа и во второй половине дня переступили порог министерства культуры. После недолгого препирательства им предоставили возможность поговорить с начальником департамента по охране исторических монументов. Тот, посмотрев в компьютере, сообщил:

– Вынужден вас разочаровать, в наших каталогах подкладка власяницы графа Виктора Бертранского более не значится.

– «Более не значится»? – повторила его слова Элька. – Куда вы ее дели?

– Передали в музей Гимэ, – ответил начальник. – Там, в составе коллекции Гайе, хранятся чрезвычайно ценные экспонаты текстильного искусства. Если это так важно, то я могу связаться с коллегами и попросить их оказать вам содействие.

– Очень важно! – вскричала Элька, чувствуя новый прилив сил.

Еще через сорок минут комиссарша и ее спутник попали в основанный в конце девятнадцатого века музей Гимэ, обладавший одним из самых больших и значительных в мире собранием предметов текстильного искусства. Эльке и Луиджи пришлось невероятно долго ждать, пока кто-то из руководства согласится принять их. Незадолго до закрытия, когда комиссарша в десятый раз осведомилась, сколько им еще торчать в коридоре, появилась миловидная дама в белом брючном костюме, представившаяся заместителем директора.

– Прошу прощения, – проворковала она, – сейчас у нас идет подготовка параллельно к трем экспозициям, поэтому сложно найти свободную минутку для незапланированных посетителей. Я разговаривала с коллегой из министерства культуры, и он сказал, что вас интересует подкладка власяницы графа Виктора Орли де Саллей. Да, она находится у нас, и если вы хотите, то можете взглянуть на нее.

Они прошествовали в большое помещение, заполненное ящиками. Сверившись с инвентарным номером, мадам заместитель директора раскрыла один из них и принялась выкладывать куски старинной материи.

– Странно... – пробормотала она, – согласно номеру, подкладка должна находиться здесь...

Дама осмотрела еще два ящика и, словно извиняясь, заметила:

– К сожалению, отыскать нужный вам экспонат не представляется возможным. Он, вероятно, утерян.

– Украден! – без обиняков заявила Элька.

– О, такое во французских музеях полностью исключено! – возразила заместитель директора. – Преступления в Лувре происходят только в романах Дейла Уайта! Наши сотрудники – вне подозрений. Да и кому, скажите на милость, могла потребоваться трухлявая подкладка какой-то власяницы? На черном рынке предметов искусства она никому не нужна!