Вероника Джонс - Проблемы с прислугой

На 62-1 улице Уэбстер в нетерпении вскочил в такси. Он не имел понятия, что сказать в телеграмме, и даже как её подписать. Если подписаться собственной фамилией, миссис Фостер в случае недоуменно пробормочет: «Боже, кто это?» — и обо всем забудет.

В офисе он безуспешно измарал бланке, смял его и выбросил. В голове мельтешили идеи: «Ваш племянник недостаточно отапливает дом.» Подпись: «Аттербери». Или: «Увеличьте мне дотации. Кит.» Или: «Вы не против, если я повешу красную неоновую вывеску? Мишель».

А вот ещё один вариант: «Я в больнице. Нужны деньги. Стелла». Внезапно его озарило. Уэбстер схватился за карандаш и стал писать так быстро, что его аккуратный почерк превратился в настоящие каракули. Пришлось тщательно переписал написанное, и вот он с гордостью прочел: «Бо заболел. Телеграфируйте осогласие оплату лечения.» Он подписался «Уэбстер Флэгг, ветеринар», и добавил домашний адрес.

Это подействует. Если в течение суток не будет ответа, можно будет обратиться к Кейси и попросить прихватить с собой лопату.

На первой странице всех дневных газет красовалась фотография Диамонте в шляпе и с браслетом. Уэбстер бросил их на пол рядом с банкой мастики и вставил ключ в замок квартиры мистера Аттербери.

Но дверь не открывалась.

На какой-то момент он подумал, что всё начинается снова, что замок сменили из-за него, как раньше сменили из-за Стеллы. Сколько прошло дней? Всего четыре. Но замок вовсе не казался новым.

Он повернул ключ в другую сторону, и дверь открылась.

Или он забыл закрыть, когда поспешно уходил?

Может, ведь мысли были заняты совсем другим.

Уэбстер не провёл в квартире и пяти минут, как вошла Перл.

Где вы были? — спросила она. — Я пришла раньше, вас не было.

Старик подумал, что она как-то странно на него смотрит; но так он думал всегда, когда считал себя виноватым.

Я уходил, — ответил он. — Надо было купить мастики, а то полы в таком ужасном состояни…

С вами хочет говорить мисс Моженэ.

Это прозвучало зловеще, как в школе, когда говорят, что с вами хочет говорить директор. Но, быть может, его просто мучили предчувствия? Или совесть?

Она у себя наверху?

Нет.

Тогда я ей позвоню, если вы дадите её номер. — Уэбстер отправился в спальню.

Она не хочет говорить с вами по телефону. Только лично, у нас в чайной. Я дам вам адрес. И ещё, Уэбстер, нам не нравится, что вы пользуетесь этим телефоном. Прошу это запомнить.

Она знала, что он пользовался телефоном. Неужели, когда он говорил с юристом, это Перл взяла трубку?

Ладно, мисс, не буду, — вздохнул он. — Разве что срочно понадобится.

Такой срочности быть не может, — последовал решительный ответ. Мисс Перл, в своей повседневной одежде и здравом уме, казалась вполне целеустремленной девушкой, почти такой же властной, как кузина Мишель, но более выразительной.

Не могу себе представить, что в этой квартире случится катастрофа…

И вдруг её глаза расширились от ужаса, как будто как раз это и произошло.

О Боже! — простонала Перл. — Нет!

Она увидела газеты, которые Уэбстер развернул перед её приходом.

Бенни застрелили! — взвизгнула она. — Идиоты! Нужно было знать, что он не имеет отношения к делам Макруни.

Он жив, мисс, и даже не пострадал.

Девушка побледнела и едва выдавила:

— Только не говорите мне, что его арестовали.

Нет, мисс. Я как раз читал об этом. Он считает, что это просто какой-то озлобленный тип… Хотя в половине четвертого утра озлобленным может быть кто угодно.

Да, но что с ним случилось?

Его заарканили. — Он сказал это будничным тоном, как будто спозаранок такое случается едва не с каждым.

Она беззвучно повторила за ним это слово, как онемевшее эхо, затем голос к ней вернулся:

Старый идиот! Мишель его убьет!

Значит, она знала. Они с Мишель знали, что их дядя способен на многое. Но почему тогда ему позволили приехать в Нью-Йорк? Неужели кузины не подозревали, что он может им всё испортить?

То, что сейчас происходило, не стало для них неожиданностью, но как же больно, должно быть, видеть, что так тщательно спланированное сближение Макруни с Диамонте не удалось! Будет очень скверно, если каждая из враждующих сторон подумает, что это дело рук противника. Но они заподозрят, что во всём виноват свихнувшийся дядюшка, поднимется вообще невообразимая суматоха.

Но решится ли Мишель в самом деле поднять руку на Аттербери? Или Перл выразилась иносказательно? Ту же фразу она говорила о парне, которому не нравилась клетчатая шотландка. Неужели это было правдой?