Антон Леонтьев - Золотая клетка для синей птицы

Геннадий Петрович неловко наклонился и подобрал одну из фотографий, лежавших на полу.

– Вначале я хотел поговорить с Таней, старался оправдать ее… Она казалась такой беспечной и невинной. Она шептала мне слова любви, а сама вечером бежала к нему… К этому Стаховскому! Но я не знал тогда его фамилии, знал, что это молодой студентик по имени Владимир.

Ухтомин часто задышал. Он не смотрел на Светлану, которая слушала его откровения, чувствуя, как кровь леденеет у нее в жилах.

– Я простил ей все и забыл обо всем, родилась ты, дочка… Мы уехали на Дальний Восток, прожили там два с половиной года, вернулись обратно в Москву. Ты пошла в садик… Родились близнецы. И потом случайно, совершенно случайно, я выяснил, что ты… Что ты не являешься моей дочерью. Группы крови – они не совпадали. И тогда я все понял – Татьяна забеременела от этого мерзавца, своего любовника-студента, скрыла от меня это и выдала тебя за мою дочь.

– И что ты сделал? – спросила Светлана.

Отец, помолчав, сказал:

– То немногое, что мне оставалось, Света. Я так любил Таню, но я не мог допустить, чтобы рядом со мной жила женщина, которая предала меня. И самое ужасное, что я любил тебя, как родную дочь. Ты была мне нужна. Поэтому за все пришлось заплатить Татьяне…

– Что ты сделал, папа! – в отчаянии закричала Ухтомина. – Скажи мне, прошу! Скажи мне правду!

– Правда убивает, – произнес совсем тихо Ухтомин. Он повернулся к Светлане спиной, она видела, как он закрыл лицо руками. – Я был вынужден, Света… Накануне я поговорил с Таней, и она во всем созналась. Сказала, что любит только меня, и все остальное в прошлом. Но моя боль не прошла.

– И ты убил ее, – сказала Светлана. – Папа, ответь мне! Ты ведь убил ее, это ты напал тогда на нее в темном переулке, а вовсе не безымянный грабитель? Это ты!

Ухтомин повернулся к дочери, и Светлана поразилась, каким старым и беспомощным выглядит отец. Белое, трясущееся лицо, широко раскрытые глаза, скрюченные пальцы, судорожно сжимающие фотографию.

– Это я, – прошелестел он. – Я не мог иначе, дочка. Это было заслуженное наказание за ту боль, которую она причинила мне… И тебе тоже. Всем нам. Мне было очень… очень тяжело, но я сделал это…

– И потом в течение двадцать четырех лет делал вид, что разыскиваешь преступника! – закричала Света. – Ты лгал мне, лгал Олегу и Игорю! Ты лгал всем – и самому себе! Папа, как ты мог!

Ухтомин хотел что-то сказать, но вместо слов у него из горла вырвалось странное клокотание, Геннадий Петрович, прижав руки к груди, стал медленно оседать на пол. Светлана бросилась к нему.

– Папа, что с тобой! – закричала она. – Тебе плохо, скажи что-нибудь, прошу!

– Я любил ее, но не мог поступить иначе, – сказал Ухтомин. – Света, у меня так ноет сердце…

Настала долгожданная весна. Апрель принес солнце и тепло. По асфальту бежали ручьи, проклюнулись липкие листочки на деревьях.

Светлана безмолвно смотрела на то, как костер, разведенный на даче, пожирает прошлогодние листья, подгнившие ветки – и фотографии.

С момента смерти отца прошел ровно месяц. Она не сумела спасти его, «Скорая помощь», которую она вызвала по мобильному, прибыла только через час, Геннадия Петровича доставили в ближайшую больницу. Медики диагностировали обширный инфаркт, и той же ночью, в половине одиннадцатого, он умер.

Она никому не сказала о том, что узнала от отца. Он убил маму. Это он напал на нее в темном проулке, нанес ей несколько ранений ножом, он оставил ее истекать кровью.

Никто и никогда не узнает об этом – Светлана так решила. Правда, как она поняла за прошедшие месяцы, жестокая штука. Кому станет легче, если она предаст огласке эту историю. Жертв и так уже слишком много.

За последний месяц изменилось многое. Кристина Стаховская, не выдержав изощренной методики допросов, призналась в организации убийства мужа. Ей грозил пожизненный тюремный срок, процесс над «черной вдовой» обещал затянуться и превратиться в процесс десятилетия.

Дмитрий Деканозов, единственный сын погибшего в автокатастрофе химического короля, был официально признан наследником всего имущества отца. С гибелью старшего Деканозова нападки на «Парацельс» почти прекратились, несколько известных адвокатов и политиков вошли в совет по опеке, который до совершеннолетия Димы был обязан вести финансовые дела концерна. Однако Дмитрий твердо заявил, что «Парацельс» в течение года выплатит огромную компенсацию жителям сибирского города, около которого покоятся контейнеры с отходами, возьмет на себя утилизацию всех токсинов и заплатит государству крупный штраф. Дмитрий заявил, что в «Парацельсе» начинается новая эра, и через несколько лет, когда он получит бразды правления, он сделает концерн самым процветающим и экономически прозрачным в Европе. Вместе со своей матерью, Любой, он поселился в Константинове.