Татьяна Коган - Будда слушает

Она вспомнила, как сомневалась, когда заказчик впервые настоял на отравлении. Ей пришлось потратить немало часов, отрабатывая взмах рукой и нажатие на поршень — ведь малейшая неточность или секундная заминка могли стоить ей свободы, а то и жизни. У нее и правда многое получалось легко, но полагаться на сплошное везение было глупо. Барбара старательно готовилась к каждому делу.

Она вытерла ладонью влажную скамейку напротив витрины магазина и села, улыбаясь собственным мыслям.

«Ты как заколдованная, — сказал однажды Джейк. — Убиваешь и уходишь — легко и непринужденно».

Она вытянула руку, разглядывая кольцо с крупным изумрудом на среднем пальце. Ее подруги думают, что это подделка, а она не разубеждает. Зачем кичиться своим богатством? Довольно и того, что она может позволить себе спустить целое состояние на кольцо — просто потому, что ей захотелось себя побаловать.

Конечно, она проявляла осторожность и не купалась в роскоши — лишние расспросы ей ни к чему. Но несколько банковских ячеек, забитых наличными, грели душу. Ей нравились деньги, и обладать ими было приятно.

Роджер, которому она регулярно подбрасывала на карманные расходы, теперь считал свою старшую сестру очень крутой и классной, а отец, получивший на день рождения новую тачку, едва не лопался от гордости.

В кармане брюк завибрировал мобильник. Этот телефон она забрала у Будды (мир его праху) вместе с лэптопом.

Она выждала несколько секунд и нажала на «ответить».

— Мне нужен Будда, — сухо сообщили в трубку. — Есть работа.

— Будда слушает, — отозвалась Барбара и улыбнулась той же мягкой доброй улыбкой, какая была у ее покойного друга.

Пять минут спустя она поднялась со скамейки и, прежде чем вернуться к машине, замерла ненадолго перед яркой витриной книжного магазина. На небольшом постаменте, среди выставленных на обозрение новинок, в разделе «Хит продаж» стояла ее книга.

…Барбара поморгала, возвращаясь из мира фантазий. Ночь по-прежнему накрывала Небраску черно-фиолетовым куполом, но на востоке ее мягкая темнота уже редела, теряя насыщенность.

От «Мустанга» несло бензином, Барбара отступила на несколько шагов, сжимая пальцами зажигалку. Где-то в нескольких десятках миль на восток, в комнате паршивого мотеля, остались Джейк и Будда — уборщица или управляющий обнаружат их тела через сутки, когда придет время сдавать ключи, а постояльцы так и не покажутся.

Она задумчиво куснула ноготь, и тут же отдернула руку, удивляясь, что невольно оттягивает решительный момент. Она уже сделала самое сложное: убила тех, к кому питала определенные чувства, с кем ее связывала особенная, личная, ни на что не похожая история. Оставалось поставить последнюю точку и сжечь мосты, ведущие в прошлое. Но Барби все продолжала смотреть на «Мустанг», в котором еще несколько часов назад они втроем ехали по пересекавшей равнину трассе и смеялись, и планировали будущее, и слушали идиотскую классику.

Не слишком уместный приступ сентиментальности, но что с того? Она имела право на маленькую слабость. Если бы о ее жизни снимали кино, то оно должно было закончиться на этом моменте: героиня поджигает машину и под красивую мелодию элегантно удаляется к розовеющему горизонту. А за ее спиной полыхает погребальный костер, истребляя все болезненные воспоминания, тянувшие ее назад.

Барбара чиркнула колесиком зажигалки.

Огненная дорожка стремительно побежала к автомобилю, лизнула капот, затем бока и крышу, нырнула в салон… В считаные мгновения пламя охватило всю машину, треща и полыхая, жадно пожирая то, что могло уничтожить — мягкую обивку сидений, пластиковые детали, документы в бардачке, сумки с поклажей…

Барбара отпрыгнула в сторону — огонь перекинулся на штанину ее брюк, на которых остались капли топлива. Она принялась лихорадочно хлопать ладонью по ноге в попытке сбить пламя, но теперь и рукав кофты вспыхнул — пропитанная парами бензина ткань затрещала под огненными языками. Барбару захлестнула паника. Она дернулась, продолжая размахивать руками и сдергивая с себя горящую одежду, но озверевший огонь лишь разгорался сильнее. Барбара закричала, повалилась на землю, но опоздала на какую-то секунду — загорелись ее волосы.

Звезды над Небраской гасли, а под ними на темно-зеленых холмах трепетало предрассветное зарево. И где-то между холмов, на проложенной сквозь дюны узкой грунтовой дороге, полыхали две огненные точки — одна крупная, неподвижная, а другая поменьше. Несколько секунд маленькая точка дергалась, хаотично металась из стороны в сторону, будто хотела передать сигнал бедствия пролетавшим в вышине птицам, и вскоре замерла, окончательно затихнув.