Сергей Ермаков - Подмена

Антон Сергеевич стоял и молчал, глядя из окна в больничный двор. Вспоминал свою корявую жизнь. После полуголодного детдомовского детства он сразу же пошел в армию, попал в пограничники на далекую заставу. Время было и физически окрепнуть, и в институт подготовиться. Писем матери не писал, потому что она его не шибко вниманием баловала, пока он в детдоме рос. Теперь понятно почему он ей никогда не нужен был — оттого, что не родной. Но тогда Антон всего этого не знал, и думал, вот выучусь, мать, докажу тебе, что я человек и что меня любить тоже можно.

Потом пришел из армии, учился, мать свою не искал, к ней не ездил, хотя всегда о ней помнил. Думал, приедет он к ней, а она скажет, чего, мол, приперся, ты и раньше-то мне не нужен был, а теперь и подавно. А тем временем у Антона дела шли в гору. Сначала ларек и спирт «Рояль» — не успевали подносить ящики — очередь стояла. Потом первый свой магазин открыл, потом второй, с бандитами цапался — ничего выжил, отстали от него они, а дела все разворачивались и разворачивались.

Чутье было какое-то у Антона подсознательное куда деньги вложить, как не прогадать — он даже поражался сам себе — как это у сына уборщицы и алкаша такая хватка взялась? И вот оно в чем дело — оказывается гены у него от дедушки партийного работника, да от родителей, которые на «Чайке» ездили. Антон Сергеевич быстро взял себя в руки, подавил в себе свой гнев. Жизнь его неожиданно дала такой хитроумный крендель, которого он никогда не ожидал.

— Ну а теперь-то что случилось, мама? — спросил Антон, поворачиваясь. — Почему теперь решила мне все рассказать?

— Так помираю я… — ответила мать.

— С чего ты взяла, что ты помираешь?

— Чувствую, — ответила мать, — и хочу, чтобы ты меня простил перед смертью.

— Я тебя простил, — сказал он, хотя, конечно, простить такое нелегко было.

Антон Сергеевич присел на стул и подумал как бы могла сложиться его жизнь, если бы не подменила его тогда «тетя Маша» в роддоме. Он попал бы он в обеспеченную семью, кушал бы шоколад и сгущенку без меры — продукты, о которых в детдоме можно было только мечтать, были бы у него и папа, и мама, а в школе климатозная училка не называла бы его тупым выродком и дегенератом, только потому что он детдомовский и заступиться за него некому.

А в армии? Всем пацанам приходили посылки с печеньем и конфетами, письма приходили от родителей, от родни, а Антону никогда ничего не было. Первые полгода только писала девчонка детдомовская Вера, с которой встречались еще до службы и которая обещала ждать. Да и та не дождалась его — замуж выскочила. Даже с днем рождения поздравить Антона некому было. Вот потому и не любил он своего дня рождения.

— Сынок, — позвала мать и Антон Сергеевич вздрогнул.

Только что призналась, что она ему не родная мать, а ведь все равно зовет его сыном.

И в этот момент Антону Сергеевичу очень сильно захотелось увидеть своих настоящих родителей. Как у них там фамилия? Сливянские? Он их найдет, только нужно поподробнее расспросить мать где находился тот самый роддом, где он родился и вообще выпытать все, что она знает о его настоящей семье. Может быть, и дедушка — партийный функционер еще жив?

Конечно, стопроцентно можно быть уверенным, что Сливянские не поверят в эту историю, что их родного сына в роддоме уборщица подменила на подкидыша. Кто бы в это поверил? Никто! Но и он сам, когда найдет родителей не будет им на шею кидаться, кричать, что он их настоящий сын и внук. Просто познакомится с ними, просто увидит кто они и как живут. А рассказывать правду им вовсе и не обязательно.

— Антон, — снова позвала мать, — что ты молчишь?

— Ничего, — ответил Антон Сергеевич, — просто задумался.

— Антон, — снова слабым голосом окликнула его мать, — а ты можешь их найти?

— Кого?

— Своих родителей и моего сына…

— А зачем?

— Я хочу повиниться перед ними перед смертью, попросить прощения…

— Зачем это делать? — повернулся Антон. — Люди живут себе и ничего не знают об этой подмене в роддоме. Возможно у них уже и внуки есть, семья большая, дружная. По пятницам и в праздники они, выезжают на дачу на шашлыки, поют песни, загорают, купаются в пруду. И представь — тут к ним приезжаю я и говорю, мол, здравствуйте, я ваш настоящий сынок, а этот Антон Сергеевич — сын тети Маши, которая полы мыла в роддоме. Нет, мама, достаточно и того, что ты мне всю душу сейчас перевернула, я теперь стою и не знаю то ли мне плакать, то ли смеяться? Зачем еще и людей ненужной твоей правдой мучить?