Ксавье Монтепен - Кровавое дело

— Мама, мама… — снова залепетала Эмма-Роза и, потрясенная, без чувств упала на руки Леона.

— Скорее, — обратился последний к Рене, — поезжай к барону де Родилю и следователю де Жеврэ и привези их сюда.

— Следователя де Жеврэ! — повторила Софи.

— Ну да, конечно!

— Его! Сюда!

— Да вам-то что? Сюда приедет не человек, а представитель закона.

Он бережно уложил бесчувственную Эмму-Розу на единственное кресло в комнате и бросился вон.

Через пять минут он был на улице Бонапарт. Быстро взбежав по лестнице, он позвонил у дверей барона.

Отворивший лакей сказал, что барон уехал в суд.

Не теряя ни секунды, Рене снова сел в карету и поехал прямо к судебному следователю.

— Как я рад, что вижу вас здесь! — воскликнул Рене, войдя в кабинет и увидев барона. — А я только что от вас.

— Что случилось?

— Эмма-Роза, mademoiselle Эмма-Роза…

— Что? — нетерпеливо перебил барон. — Что вы можете сказать о моей дочери?

— Она жива! Мы нашли ее!

— Нашли! — воскликнули разом Фернан и Ришар. — Где же она?

— У хорошо знакомого вам человека… у Оскара Риго.

Следователь и товарищ прокурора вскрикнули от изумления.

— Как, Риго! Тот самый, в невиновность которого я так глубоко верил, которого я выпустил на свободу! Неужели он соучастник убийства? — продолжал господин де Жеврэ.

— Нет, что вы! — возразил Рене. — Напротив: если Эмма-Роза жива, то благодаря Оскару Риго и его сестре.

Ришар де Жеврэ изумлялся все больше и больше.

— Как, — сказал он, — неужели и Софи Риго замешана в этом?

— Да, она замешана, и роль, которую она играет, — одна из самых благородных…

— Где же дочь Анжель?

— На улице Генего, в квартире Оскара…

— А Анжель?

— Подле нее…

— Бедная женщина… как, должно быть, велика ее радость!…

— И ее горе…

— Что вы хотите этим сказать?

— Mademoiselle Эмма-Роза ослепла…

— Ослепла! — с ужасом произнес Фернан де Родиль. — Возможно ли это?

— К несчастью, это так…

Товарищ прокурора в отчаянии заламывал руки.

— Каким образом вы напали на след madame Бернье?

Студент рассказал все.

— Удивительный факт! — воскликнул барон.

— Ваше присутствие на улице Генего необходимо, — продолжал Рене. — Madame. Бернье расскажет вам, как Эмму заманили в ловушку, из которой она так чудесно спаслась… За нею ухаживает сестра Оскара Риго.

— Софи Риго… — с презрением произнес господин де Жеврэ.

— Повторяю, — сухо заметил студент, — что mademoiselle Софи Риго выказала себя замечательно доброй, милой и преданной. Она заслуживает лишь самой глубокой благодарности и похвалы.

Господин де Жеврэ опустил глаза.

Они вышли из здания суда и сели в фиакр, поджидавший у решетки.

Анжель первая пришла в сознание.

Она вспомнила все и с усилием спросила:

— Где моя дочь?

Софи сделала движение по направлению к постели. Там, распростертая, лежала Эмма-Роза.

Анжель бросилась к ней.

— Милая, дорогая, девочка моя, ты меня не видишь, но слышишь. Очнись, скажи хоть слово!…

Эмма-Роза пошевелила губами. Руки ее отыскали голову Анжель, она привлекла мать еще ближе к себе.

— Мама, — лепетала она, — дорогая, милая мама, если бы ты знала, сколько я выстрадала с того дня, как мы расстались! Я уже отчаивалась в том, что мы когда-нибудь увидимся, и решила умереть!…

— Умереть — ты! — с ужасом воскликнула Анжель.

— Не огорчайся, мама, не плачь! Я утешилась. Пусть я ослепла, но я слышу твой голос, чувствую тебя… О, мама! Всего час назад я призывала смерть… Но теперь я хочу жить, потому что ты подле меня, и мы никогда больше не расстанемся.

С ужасом вспомнила Анжель про пятнадцать дней свободы, дарованных ей судебной властью.

Вдруг Эмма-Роза обвела комнату своими ничего не видящими глазами. В то же время она протянула руки, точно желая кого-то отыскать.

— Мама, — произнесла она неуверенным голосом, — сейчас, когда ты вошла, я слышала еще другие голоса. Ты была не одна?

— Нет, дитя мое…

— Кто же был с тобой?…

— Друзья…

— Какие друзья?

— Сестра твоего спасителя…

— Но ведь был еще кто-нибудь? — с живостью перебила Эмма-Роза.

— Да…

— Не можешь ли ты мне их назвать?

Леон дрожал, глаза его наполнились слезами, горло судорожно сжалось. Он бросился к постели девушки.

— Я тоже здесь, — произнес он еле слышным голосом.

— Леон, Леон! Стало быть, вы тоже не покинули меня!… Вы думали обо мне!…

— Покинуть вас! Но разве это возможно? Разве вы для меня не все? Разве вы не единственная моя радость?