Ксавье Монтепен: Кровавое дело

В залу в это время вошли двое мужчин с дамой. Все трое дрожали от холода и поспешили занять место около огня.

Прошло еще несколько минут, и на пороге показался человек, который уже известен нам под именем Жак и за которым так усердно следил таинственный незнакомец.

Он тоже был закутан с головы до ног и держал в руке чемодан из темной кожи, средней величины.

Почти в ту же минуту раздался стук форточки: это открылась касса.

Жак не успел еще сесть и живо отправился покупать себе билет.

Незнакомец шел за ним по пятам и встал у кассы, в хвосте, непосредственно позади него.

— Париж, первый класс, — сказал Жак и положил на полочку перед кассиром депозитку в пятьдесят франков.

Кассир выдал билет и сдачу. Жак вернулся в залу: там уже были открыты двери на платформу.

Незнакомец тоже взял билет первого класса и в свою очередь пошел в залу, а оттуда на платформу, где и нашел Жака, ходившего большими шагами, чтобы согреться. Он продолжал следить за своей жертвой, стараясь держаться подальше от света фонарей.

Часы показывали двадцать четыре минуты третьего.

Вдали послышался свист локомотива. Затем показался кроваво-красный свет фонаря, ярко выделявшийся во мраке ночи и сопровождавшийся страшным грохотом и пыхтеньем паровоза.

Курьерский поезд подъехал к платформе и остановился.

Пассажиры — их было очень немного,— отправлявшиеся в Париж, поторопились занять свободные места.

Жак случайно подошел к вагону, в котором целое отделение пустовало. Он быстро открыл дверцу, взобрался по высоким ступенькам, не выпуская из рук чемодана, и уже хотел захлопнуть ее за собой, как вдруг его остановил таинственный незнакомец, вежливо промолвив:

— Извините, сударь.

Затем в свою очередь уселся в том же отделении.

Жак сел в углу и поставил свой чемодан около себя.

Незнакомец устроился около входа, у самой дверцы, которую захлопнул резким движением.

Потом он начал усаживаться поудобнее, как будто собирался спать.

Жак делал то же самое, укутавшись в теплый плед и положив другой плед за спину вместо подушки.

Поезд стоял в Дижоне всего пять минут.

Вскоре раздался звонок, засвистел паровоз, поезд дрогнул и пошел сперва тихо, а потом все быстрее и быстрее. Он должен был остановиться только в Лароше, находящемся в сорока пяти милях от Дижона.

В тот самый момент, когда поезд отошел от платформы, к кассе подлетел молодой человек, тоже с чемоданом в руке, запыхавшийся, весь занесенный снегом и в поту, несмотря на сильный холод.

— Первый класс, Париж, — проговорил он едва слышным голосом.

— Опоздали, — холодно ответил кассир, — поезд только что отошел. — И преспокойно захлопнул форточку.

Путешественник топнул ногой и от души выругался.

— Черт побери! — воскликнул он в бешенстве. — Да ведь такой пакости мне никто бы не мог и нарочно сделать! Я так и знал, что опоздаю на этот проклятый поезд! Кончать спектакль в половине второго ночи и ждать, чтобы опустили занавес, для того чтобы заплатить нам, — это положительно идиотство! Да, впрочем, тут уж все было одно к одному! Дурак лакей забыл, куда положил мой чемодан, и тысяча всевозможных препятствий! Нечего сказать! Ловко я попался! Ну в котором часу я теперь выберусь из этой проклятой трущобы?! И ведь я никуда не попаду из-за этого! Всюду опоздаю! Все прозеваю! Меня ждут в «Водевиле». Я уже на афише на завтра, или, вернее, на сегодняшний вечер! Вот несчастье-то!

Тут молодой человек наконец прервал свой бешеный монолог, осмотрелся и решил постучаться в дверь, на которой крупными буквами стояла надпись: «Кабинет начальника станции».

Дверь отворил сам начальник станции.

— Что вам угодно, сударь? — вежливо спросил он.

— Я в отчаянии, сударь! — воскликнул запоздавший пассажир.

— Очень сожалею, но чем же я могу вам помочь в этом случае?

— Можете по крайней мере дать мне справку! Я драматический артист… Мое имя Поль Дарнала… Я уже приобрел некоторую известность в Париже. Я ездил на месяц на юг; а сегодня вечером играл в Дижоне, на бенефисе…

Начальник станции с улыбкой поклонился и сказал:

— Я был в театре и уже узнал вас! Мы все в восторге от вашего таланта! Я аплодировал вам, сколько мог.

— Благодарю вас, сударь. Ваша похвала крайне радует меня, но судите сами о моем затруднении. Я непременно должен быть сегодня же в Париже, по крайне важному делу, ну и рассчитывал уехать с тем поездом, который отошел перед самым моим носом. Я опоздал всего на полминуты. Скажите же мне теперь, ради Бога, когда я могу уехать?