Иван Головченко: Запутанное дело

Рассказывая, Циба водил карандашом по чертежу, придвинув его ближе к полковнику.

— Самое интересное, товарищ полковник, — следы человека именно под этим открытым окном! Обратите внимание: вот здесь, у самого окна, разбита небольшая клумба, засаженная цветами. Так вот, на этой самой клумбе отчетливо видны следы двух ступней и вмятина от упора одной руки с растопыренными пальцами. На выступе фундамента я нашел кусочки чернозема и глины. Они могли отстать от ботинок стоявшего здесь человека. Следы ног на клумбе находятся как раз против выступа фундамента, вернее, против того места, где мог стоять человек.

— А клумба на каком расстоянии от стены? — спросил полковник.

— На расстоянии полутора метров. Высота фундамента свыше метра. Если предположить, что там стоял человек и выстрелил, то, убегая, он спрыгнул бы на клумбу и, чтобы не упасть, уперся бы рукой о землю.

— Какой давности следы на клумбе?

— Уборщица заводоуправления говорит, что она каждое утро поливает цветы и что никаких следов на клумбе утром, в день убийства, она не видела. Палисадник обнесен заборчиком, и туда, кроме уборщицы, поливающей цветы, никто не заходит.

— Что еще обнаружено при осмотре палисадника?

— Вот эта пуговица. — Циба положил на стол брючную пуговицу с торчащими в отверстиях черными оборванными нитками.

— Где же была найдена пуговица?

— На той же клумбе. По-видимому, она оторвалась в момент прыжка.

— Возможно, лейтенант. Но если предположить, что неизвестный нам преступник стрелял через окно, значит, у окна должна быть и отстрелянная гильза?

— Гильзы нет, товарищ полковник.

— Вот в этом и загвоздка! Экспертиза показала, что извлеченная из головы убитого пуля выпущена из пистолета системы «вальтер». Но где же гильза?

— Гильзы ведь нет и в кабинете, — заметил Циба. — А если предположить, что стрелял Новацкий, то именно в кабинете мы должны были ее обнаружить…

— Преступник не учел трудностей следствия и не оставил нам гильзы, — пошутил полковник и уже серьезно добавил: — А найти ее или разгадать тайну ее исчезновения надо!

— Товарищ полковник, — заторопился Циба, — еще одна важная деталь: от этого окна до стула, на котором сидел Власюк, всего пять метров. Линия прицела через окно идет прямо в левый глаз.

— Но учтите, что Новацкий, находясь в кабинете директора, мог зайти и от окна…

Циба задумался.

— Мог, конечно.

— Значит, еще не доказано, что стреляли через окно. Согласен с вами — за окном мог быть человек. Это подтверждают следы на клумбе и на выступе фундамента, оторванная пуговица, наконец, показания уборщицы. Значит ли это, что человек, вскарабкавшийся на выступ фундамента, действительно выстрелил? Могло быть и так: случайный прохожий из любопытства заглянул в освещенное окно. Или мелкий воришка, которого это открытое окно соблазнило? Он вскарабкался на фундамент в надежде чем-нибудь поживиться, но, увидев сидевшего за столом человека, испугался и спрыгнул… Прямых доказательств, что выстрелили через окно, у вас пока нет. Учтите, я не отвергаю вашу версию, я только говорю, что у вас еще недостаточно доказательств.

— Понимаю вас, товарищ полковник!

— Предположим, что услышанный секретаршей хлопок был действительно выстрелом из пистолета. Значит, это случилось в 10 часов 30 минут вечера. В это время на улице еще много прохожих, и кто-нибудь мог его тоже услышать. Нужно найти таких людей. Учтите и то, что преступник, убегая, мог столкнуться с кем-нибудь из прохожих. Вид бегущего, взволнованного человека невольно зафиксируется в памяти, даже если прохожий не придаст этой встрече значения.

— На Цветной улице не так уж много домов. Если проверить, кто из живущих на Цветной в это время находился вблизи заводоуправления… Так я вас понял, товарищ полковник?

— Правильно! Здесь даже незначительные показания могут сыграть решающую роль. Кстати, слепки следов на клумбе вы сделали?

— Так точно, товарищ полковник!

— Тогда продолжайте действовать. Я считаю, что вы добились немаловажных результатов.

Смущенный и обрадованный похвалой, Циба вспыхнул, но лицо его сразу же помрачнело.

— Вы чем-то встревожены, лейтенант?

— Как вам сказать, товарищ полковник…

— А все-таки? — настаивал Литовченко, уловив в голосе лейтенанта неуверенные нотки.

— Я, право, не знаю… я боюсь…

— Того, что майор Петренко не представит вам свободы действий?

Циба опустил голову.

— Майор считает, что я занимаюсь второстепенными деталями, и я боюсь, что он…