Ольга Баскова: Ты будешь только моей

Максим Сладков, прощаясь со своей подзащитной в зале суда, спросил ее:

— Ну, довольна? Это все, что я мог сделать.

— Более чем, — девушка обаятельно улыбнулась ему.

— Вряд ли будешь сидеть весь срок, — адвокат наморщил лоб. — Примерное поведение, какая-нибудь амнистия. Глядишь — и на свободе. — Он погладил ее по плечу. — Не переживай.

— А я и не переживаю. — Катя снова подарила ему сногсшибательную улыбку. Максим очень нравился ей. Достаточно сказать, что внешне адвокат походил на Лешу Шаповалова. — Это твоя машина стоит во дворе?

Красавица «Мицубиси Кольт» привлекала взгляды прохожих.

— Моя, — мужчина самодовольно улыбнулся. — Нравится?

— Еще как. — Климентьева взяла адвоката за руку. — Покатаешь?

— Только через восемь лет, милая. — Макс засмеялся. — Но к тому времени я могу ее поменять.

— Значит, покатаешь на лучшей. — Девушка посмотрела ему в глаза. — Можно тебе написать?

— Пиши, коли есть охота. — Сладков удивленно воззрился на свою подзащитную. — Но зачем?

— Я буду скучать по тебе, вот зачем. — Она попыталась обнять адвоката, однако тот резко оттолкнул ее:

— Рехнулась, что ли? Иди в камеру, конвоир заждался.

— Разве я тебе не нравлюсь? — Катя предприняла последнюю попытку. Но Сладков вне суда не отличался деликатностью.

— С такой-то рожей? — ухмыльнулся он. — Совсем обалдела. Рассказывали, что по тебе какой-то придурок сох, слепой, наверное, много чего в тебе не разглядел. А я зрячий.

Он подхватил под мышку «дипломат» и вышел. Катя с ненавистью посмотрела ему вслед. «Зря он так сказал, — подумала она. — Ну ничего. Восемь лет пролетят как день. В тюрьме скучать не дают. Восемь лет, может, меньше. И тогда он ответит за свои слова». На изуродованном лице снова застыла маска презрения и ненависти.

В ясный солнечный день Евгений Тихорецкий наконец покинул свою камеру. Суд определил ему наказание — два года условно. Возможно, парень, как соучастник, получил бы больше, но слишком много людей в этом городе любили и уважали Женю и всем сердцем сочувствовали ему.

Он шел по знакомым улицам, небритый, пропахший потом, и смотрел на солнце. Казалось, юноша вечность не видел его и теперь наслаждался сладкими бархатными лучами. Идти домой он не торопился. Пустая пыльная квартира сейчас не принесет радости. А потом… Потом время вылечит его, и он научится жить без Кати, как научился жить без дорогих людей: деда, бабули, отца, мамы, Мишки Завьялова. Это будет трудно, но он сможет, выдержит. Он вообще все выдержит. Иначе нечего считать себя достойным памяти близких.