Майкл Коллинз: Страх

Джо-Джо ничего не сказал. Я внимательно смотрел на него. Теперь я должен был использовать все, что о нем знал.

— Кроме того, — сказал я, наклоняясь к нему, — это ты мог сделать с самого начала. Мог сразу же пойти к Паппасу. Только это было бы против твоей воли. Ты ненавидишь Паппаса и все, что он собой представляет. Ты не хочешь участвовать в рэкете. Поэтому ты и убежал. Не желая вредить семье обращением в полицию, но не желая и прикрывать Рота или идти к Паппасу — ты убежал.

Он сидел молча. Я не сказал ему ничего такого, чего бы он себе не говорил раньше. Он был умным и хорошим парнем. Я заставил его взглянуть в глаза тому, что он уже знал. Как психиатр. Его воротило от того, как живет отец. Он терпеть не мог Рота и Паппаса и все, среди чего вырос. Ему хотелось быть свободным и идти своим путем.

— Вот послушай меня, Джо-Джо. Я расскажу тебе историю. Был парень, очень похожий на тебя. Он… да какого черта… Эго был я. Дэн Форчун. Мне было шестнадцать, я родился и вырос в Челси. Парень, не лучше любого другого в Челси. А времена стояли тяжелые — депрессия. Мой отец работал в полиции. Да, правда. Он был полицейским примерно таким же, как все остальные. Если ему предлагали небольшую взятку, может, он и брал, может, нет, когда как. Моя мать — она тогда была очень красивая — работала танцовщицей. Она подолгу оставалась одна. Как-то раз мой старик застал ее с мужчиной и чуть было его не убил. За это его выгнали из полиции. Он начал пить. Регулярно избивал мать. Потом он вдруг ушел. Он так и не смог ее простить, вот и ушел… Ей приходилось поднимать меня, как уж она могла. Она быстро состарилась, сама начала пить. Что она могла сделать, чтобы прокормить меня? Она любила мужчин. Так что у нее было полно «друзей», многие из них служили в полиции. У меня появлялся новый «дядя» каждые два месяца. Я их ненавидел. Поганца-отца, который не только не простил мать, но и не хотел ее даже понять. Шлюху-мать, которая не могла не пить. А из этой ненависти получилось вот что. Я собирался сделать для них то, чего они не смогли сделать для меня. Обеспечить матери приличную жизнь. Стать большим человеком и доказать отцу, что я на многое способен. А ты знаешь, что делает парень в Челси, если хочет стать большим человеком. Крадет, грабит — становится преступником.

Всегда идешь тем путем, который подсказывает общество. Если бы я родился в богатых пригородах, то, вероятно, просто бросил бы школу и устроился на работу. Но я родился в трущобах, поэтому стал воровать. И поначалу мне все удавалось. Целый год я содержал мать. Потом я упад в трюм судна. Потерял руку. В больнице было время подумать. И вот однажды ночью до меня дошло. Кто я такой, чтобы судить других? А ведь именно это я и делал. Мои мать и отец были теми, кем сделала их жизнь. Какого же черта я становлюсь мучеником, чтобы им что-то доказать? Это уже стоило мне руки. Но я не имел права быть им судьей и мучеником ради них. Я ведь не хотел быть вором, это я знал точно! Тогда я спросил себя — может быть, мой первый долг перед самим собою?

Получалось, что я жил их жизнью. Но я не имел никакого основания извиняться перед кем-то за их жизнь. Моя жизнь — вот о чем я должен был думать. Их я все равно не спасу, а с чем останусь сам в конечном счете? Когда вышел из больницы, я уехал. Больше ни разу не нарушил закон. Сам строил свою жизнь, Джо-Джо. Может, ничего особого я и не достиг, но это уже другой вопрос. По крайней мере, я неудачник в своей жизни, а не в чьей-то.

У меня пересохло в горле. Я очень долго говорил. Может, лучше бы я себе говорил все это почаще, тогда бы и добился большего в жизни. Я знал только, что хочу все это высказать Джо-Джо. У меня ведь не было сына…

— Наверное, самое трудное, — хрипло проговорил я, — это идти своим путем, как когда-то древние викинги…

В кабине было очень тихо. Я прислушивался к машинам, проходившим по шоссе. Джо-Джо улыбнулся. Это не была улыбка счастья, триумфа или облегчения. Просто улыбка в ответ на слова.

— Они шли своим путем, верно ведь? — сказал Джо-Джо. — Викинги не брали подачек. А мой отец позволяет называть себя Шведом.

— Это его жизнь, Джо-Джо, — устало проговорил я. — Хорошо это или плохо, но твоя семья живет своей жизнью. Они сделали свой выбор. Ты не можешь жить за них.

— Да… — тихо проговорил Джо-Джо. Вот и все.

Я позвонил в местную полицию. Газзо еще до меня связался с ними, и они сказали, что сейчас же приедут.

Я взял второй пистолет Джо-Джо, и мы стали ждать, когда появятся люди Рота. Если повезет, полиция окажется здесь первой.