Марина Крамер - Алекс, или Девушки любят негодяев

Сейчас все еще сложнее. Мэри ненавидела зависимость, а уж зависимость от него — втройне, а теперь — в который уже раз — вынуждена была мириться. Алекс чувствовал ее напряженность, нервозность, сквозившую в каждом жесте. И только музыка… Только музыка по вечерам в полутемной гостиной выводила ее из этого состояния. Мэри погружалась в своеобразный транс и становилась почти прежней — улыбающейся, счастливой и совсем юной. В такие минуты Алекс благодарил свою мать за то, что заставила его заниматься музыкой всерьез. Теперь он мог часами играть по памяти что угодно — лишь бы видеть счастливые глаза этой странной рыжей девушки.

Если бы его спросили, считает ли он Мэри красивой, он затруднился бы с ответом. На его вкус Марго была намного лучше. Но в Мэри его притягивала не внешность. «Церебральный секс» — она так это называла в своем Интернет-дневнике, который он украдкой от нее почитывал. Да — секс, но не на физическом уровне, а такой вот — бесконтактный, но ведущий куда как к более сильным эмоциям. Самое интересное не тело заполучить, а душу, мысли. С Мэри было именно так, и это ощущение не могло соперничать ни с чем. В его жизни было несметное число молодых, красивых, порой очень известных женщин, чья внешность была картинно-правильной, журнально-глянцевой. Но с таким удовольствием проникать в чьи-то мысли он не мог. Да и не хотел, если разобраться. Они были неинтересны ему, эти куклы, он мог предсказать их слова, поступки и мысли на пять шагов вперед, а потому никаких эмоций не испытывал. Мэри же умела быть непредсказуемой совершенно, до абсурда. Именно это так притягивало Алекса в ней. И ему порой казалось, что сама Мэри находит в этом особое острое наслаждение — иначе почему она так часто пишет об этом?

Утро вторника началось с небольшой словесной перепалки.

— Почему мне нельзя выйти? Я даже переодеться не могу — у меня только одни джинсы!

Алекс терпеливо, как отстающей в развитии пятикласснице, уже во второй раз объяснял Мэри причину. Его доводы, казалось, не действовали. Мэри упрямо натягивала сапоги в прихожей. Ничего не попишешь — придется ехать с ней и стараться обезопасить. Нельзя допустить контактов ни с полицией, ни с кем-либо еще.

— Мэри, обещай, что как только я скажу — мы сразу едем домой.

Она обернулась, посмотрела на него через плечо:

— Неужели ты думаешь, что я намерена целый день гулять по магазинам? Я терпеть этого не могу. Мне нужно всего часа полтора — два бутика, я прекрасно помню, где они, потому что бывала там с Марго.

У него отлегло от сердца — перспектива провести день в магазинном бреду не радовала. Алекс заставил Мэри повязать голову шарфом и надеть черные очки — Марго оставила свои, уезжая.

— Я так только сильнее внимание привлеку! — возмущалась Мэри, наблюдая в зеркало за тем, как он старательно прячет ее челку под шарф. — Зачем это?

— Да к тому, что твои рыжие волосы — как мишень, на них сразу взгляд останавливается, а нам это, как ты понимаешь, вообще ни к чему.

Она поворчала еще пару минут, но подчинилась и в машину села уже спокойная и даже улыбающаяся.

Жизнь с Мэри напоминала Алексу чечетку на жерле действующего вулкана, корриду с разъяренным быком, бег перед стадом диких зверей. Она запиралась на ночь в своей спальне и до утра стучала клавишами его старого ноутбука. Спала до обеда, выходила к столу неизменно злая, до третьей чашки кофе молчала и курила, глядя в стену перед собой. Алекс постоянно ждал, когда же оттуда вывалится кусок штукатурки… Ингрид, правда, никогда не жаловалась — Мэри не была грубой или придирчивой, не забывала поблагодарить за любую мелочь — это были ее единственные слова на немецком. Собственно, как и на французском. Только к вечеру Мэри начинала вести себя нормально, улыбалась, охотно разговаривала с ним, вечером после ужина просила сыграть что-то. В такие минуты она становилась совсем другой — задумчивой, тихой, отрешенной. Алекс буквально три вечера назад подловил момент, когда Мэри пребывала в расслабленном состоянии, и спросил, что она пишет ночами.

— Дописываю роман, — коротко бросила она. — Хочу попробовать еще раз.

— Здесь или там?

Мэри посмотрела таким взглядом, словно он спросил что-то неприличное:

— Ты как представляешь себе процесс издания здесь? Я на местном диалекте здороваюсь так, что от меня шарахаются. Уловил?

— А раньше как же?

— А раньше Марго переводила и редактировала.

— Так попроси сейчас.