Рекс Стаут - Самое простое дело. Для личного ознакомления

Бонд осторожно спросил:

— А где сейчас этот квартет?

— В Штатах, на севере Вермонта [8] Вермонт — один из штатов, входящих в состав США. , близ канадской границы. Люди такого сорта предпочитают обретаться поближе к границам. Местечко называется Эко Лейк. Он арендовал там ранчо какого-то миллионера. Судя по фотографиям, место роскошное. Расположение в горах, со своим горным озером. Несомненно, он выбирал такое место, где его не будут донимать визитеры.

— Как вам удалось на него выйти, сэр?

— Я послал всю информацию по этому делу Эдгару Гуверу [9] Эдгар Гувер — руководитель ФБР в конце 50-х годов. . Он знал о Хаммерштейне. Гавана была у него в поле зрения с тех самых пор, как американские гангстеры стали интересоваться игорными домами на Кубе. Он сообщил, что Хаммерштейн со своими людьми прибыл в США по полугодовой гостевой визе. Гувер мне очень помог. Интересовался, достаточно ли у меня материалов для возбуждения против них дела. Он заинтересован, чтобы их выслали обратно на Ямайку для проведения судебного процесса. Я обсудил это с нашим генеральным прокурором, и мы пришли к выводу, что только получив свидетельские показания из Гаваны, мы можем рассчитывать на успех. Но, к сожалению, это невозможно. Ведь благодаря ребятам из разведки Кастро нам удалось получить ту информацию, которой мы располагаем. Официально никто ничего делать не будет. Гувер предложил мне аннулировать их визы с тем, чтобы заставить их бежать. Но, поблагодарив, я отказался от этого. На том мы и расстались.

М. на мгновение замолчал. И раскурил потухшую трубку.

— Я связался с ребятами из канадской службы безопасности. Их руководитель всегда помогал нам. Он направил патрульный самолет в район Эко Лейк, и они произвели воздушную разведку этого местечка. Предложил любую помощь, какая может понадобиться. И вот теперь, — М. медленно повернул свое кресло к столу, — мне нужно решать, что делать дальше.

Наконец Бонд понял, почему М. был так озабочен, почему он хотел, чтобы кто-то другой принял решение. Жертвами оказались его друзья, и в деле присутствовал личностный мотив. Именно поэтому М. сам вел расследование. И вот наступил момент, когда должна восторжествовать справедливость, а виновные ответить за содеянное. Но М. размышлял: справедливость ли это или месть?

Ни один судья не возьмется за дело об убийстве, где жертва была ему лично знакома. М. нужен был кто-то еще, кто бы вынес и привел в исполнение приговор. Этим человеком, Бонд уже не сомневался, М. выбрал его. Он не знал Хавлоков, и они были ему безразличны. Хаммерштейн действовал по законам джунглей по отношению к этим беззащитным пожилым людям, и так как никакой другой закон использовать было нельзя, тот же закон джунглей должен был быть применен против него самого. Только так могла восторжествовать справедливость. Если это и была месть, то не одного заинтересованного человека, а всего общества.

— Я бы не сомневался ни минуты, сэр. Если эти заморские гангстеры решили, что им все сходит с рук, то они, вероятно, считают нас, англичан, размазнями. Это так оставлять нельзя. Тут уж, как говорится, око за око.

М. внимательно следил за Бондом, не прерывая его.

— Таких людей не надо вешать, сэр. Их надо просто уничтожать.

М. продолжал молча слушать. На мгновение Бонду показалось, что он о чем-то задумался. Потом М. медленно открыл левый верхний ящик письменного стола и вытащил тонкую папку без обычной надписи и красной звездочки, обозначавшей высшую степень секретности. Он положил папку перед собой и снова опустил руку в открытый ящик. На столе появилась резиновая печатка и коробка с подушечкой, пропитанной красными чернилами. М. открыл коробку, старательно смочил печатку о подушечку и не спеша, аккуратно придавил печаткой верхний угол серой папки.

Проделав всю эту процедуру, М. полюбовался на результат своей работы, положил печатку и коробку обратно в ящик и закрыл его. После всего этого он протянул папку Бонду через стол.

Красные четкие буквы гласили: ДЛЯ ЛИЧНОГО ОЗНАКОМЛЕНИЯ. Бонд ничего не сказал. Он взял папку и вышел из кабинета.

Через два дня Бонд вылетел на реактивной «Комете» в Монреаль. Он не любил реактивных самолетов: слишком высоко, слишком быстро и слишком много народу. Бонд с удовольствием вспоминал моторный «Стратакрузер», которому требовалось десять часов, чтобы пересечь Атлантику. Тогда в самолете можно было пообедать, хорошо поспать в удобном кресле, а потом, спустившись в нижний салон, позавтракать, наблюдая, как самолет постепенно наполняется светом восходящего в западном полушарии солнца. Теперь же все происходило слишком быстро. Едва стюарды успевали принести вам все, что было положено, только вы успевали пару часов подремать, и вот уже начинался многокилометровый спуск с высоты в 13 километров. Не прошло и восьми часов после того, как Бонд покинул Лондон, как он уже сидел в «Плимуте», направляясь из Монреаля в Оттаву.