Марио Пьюзо - Сицилиец

На рукаве Сильвестро были нашиты капральские полоски, за поясом — огромный пистолет, и самое скверное — он рассматривал Пишотту с чрезвычайным подозрением и недоверием, пока часовой рассказывал, в чем дело. Когда капрал заговорил, по акценту стало ясно, что он — сицилиец.

— Дерьмо ты трепливое, — сказал он Пишотте.

Но тут под окнами послышался голос Гильяно:

— Эй вы, карабинеры, вина не хотите? Да или нет?

Пишотта пришел в восторг: тон у Гильяно был грубый, и он так произносил слова, что никто ничего не смог бы разобрать, за исключением жителей этой провинции, да и выбор слов был типичен для преуспевающего крестьянина. Капрал зарычал от раздражения:

— Боже мой, чего орет этот парень? — и большими шагами вышел из помещения.

Часовой и Пишотта последовали за ним.

Раскрашенная повозка и белый мул стояли у ворот. Голый до пояса, с вспотевшей широкой грудью, Тури Гильяно раскачивал бутыль с вином. По лицу расплылась широкая идиотская улыбка. Вид его не вызывал никаких подозрений. Оружия при нем ясно не было, он был пьян и изъяснялся на самом примитивном диалекте Сицилии. Рука капрала выпустила пистолет, часовой опустил винтовку. Пишотта шагнул назад, готовый вытащить пистолет из-под куртки.

— У меня полная телега вина для вас, — снова заорал Гильяно. И высморкался с помощью пальцев.

— Кто заказывал вино? — спросил капрал. Но он уже шел к воротам, и Гильяно знал, что сейчас широко раскроет их, чтобы пропустить повозку.

— Отец велел мне отвезти его фельдфебелю, — сказал Гильяно, подмигивая.

Капрал уставился на Гильяно. Вино, безусловно, было подарком от какого-то крестьянина за право немного баловаться контрабандой. Капрал не без удивления подумал, что, как настоящий сицилиец, отец должен был бы сам привезти вино, дабы знали, кого благодарить за подарок. Но затем он пожал плечами.

— Разгружай товар и неси в казармы.

— Только не я, я не буду.

И снова капрала кольнуло сомнение. Какой-то инстинкт предупреждал его. Поняв это, Гильяно слез с повозки — так, чтобы легче можно было вытащить спрятанную лупару, и, подняв бутыль с вином в бамбуковой оплетке, сказал:

— У меня для вас двадцать таких красоток.

Капрал рявкнул в сторону казарм, и оттуда выбежали двое молодых карабинеров в расстегнутых куртках и без фуражек. Они были без оружия. Стоя на повозке, Гильяно передавал им бутыли с вином. Одну бутыль он сунул часовому с винтовкой — тот попытался было отказаться.

— Пить-то, конечно, будешь, так что работай, — грубовато пошутил Гильяно.

Теперь, когда трое карабинеров, державших каждый по бутыли, были выведены из строя, Гильяно оценил обстановку. Все шло так, как он задумал. Пишотта находился прямо за капралом, единственным из военных, у, которого руки заняты не были. Гильяно оглядел горы: никакого признака возвращающихся поисковых групп. Он посмотрел на дорогу в Кастелламмаре: броневика не видно. На виа Белла все еще играли дети. Он наклонился к повозке, выхватил оттуда лупару и вскинул ее на обалдевшего капрала. В то же мгновение Пишотта вытащил из-под рубашки пистолет. И прижал его к спине капрала.

— Не двигайся, — сказал он, — или я сбрею свинцом твои шикарные усы.

Гильяно держал под прицелом троих перепуганных солдат.

— Вот так, — сказал он, — с бутылями в руках все двигаемся к зданию.

Часовой уронил винтовку на землю. Пишотта подобрал ее. В помещении Гильяно взял табличку и восхищенно сказал:

— Капрал Канио Сильвестро. Ваши ключи, пожалуйста.

Рука капрала лежала на пистолете, он свирепо смотрел на Гильяно. Пишотта подтолкнул его руку вперед и вытащил оружие. Капрал повернулся и смерил его холодным испытующим взглядом — взгляд был убийственный. Пишотта улыбнулся.

— Извините.

Капрал повернулся к Гильяно.

— Мой мальчик, — сказал он, — мотай отсюда в актеры, у тебя хорошо получается. Но такого больше не делай, живым не выйдешь. Фельдфебель с солдатами вернутся до наступления вечера и будут гнаться за тобой хоть до края земли. Обдумай, мой юный друг, что значит быть вне закона, когда за твою голову объявлено вознаграждение. Я сам буду за тобой охотиться, а я никогда не забываю ни одного лица. Узнаю твое имя и достану тебя хоть из ада.

Гильяно улыбнулся ему. Непонятно почему, но этот человек ему нравился.

— Если хочешь знать мое имя, почему же не спросишь? — сказал он.

Капрал посмотрел на него презрительно:

— И ты, как идиот, скажешь?

— Я никогда не лгу, — ответил тот. — Меня зовут Гильяно.