Диана Бош - Разносчик пиццы

– И все-таки почему именно Остап пиццу принес?

– Судьба, – пожал плечами Макс.

– А я вот в судьбу не верю. И мне не нравится, что он здесь околачивается.

– Котенок… – Макс придал голосу всю возможную мягкость, на какую был способен, но она перебила его:

– Я тебе соврала.

– Не понял?

Он оторопело захлопал ресницами, и глаза его по-коровьи увлажнились.

– Помнишь, я сказала тебе, что нашла номер счета и кодовое слово случайно, когда осталась одна в комнате соседки?

Макс сморщил лоб, и лицо его приняло глуповатое выражение, мигом растеряв всю красоту.

– Ну?

– Я тебе сказала, что была в квартире у Розы, у нее зазвонил телефон и она вышла на кухню. А я подняла книгу и увидела на столе бумажку с названием банка и номером счета. Там же было и кодовое слово. И ты мне правда поверил? А может, просто тебе было всегда на меня наплевать, и потому ты даже задумываться не стал, откуда мне все известно?

– Значит, ты мне соврала, а теперь еще и виноватым выставить хочешь? – разозлился Макс. – Говори быстро, что ты от меня скрыла?

Аманда предусмотрительно отскочила от него. Макс и трезвый был порой несносен, к примеру, мог, приревновав, тут же броситься на нее душить. И хотя делал это как бы не всерьез, все равно становилось страшно. А уж пьяный он и вовсе начинал чудить. Когда они жили вместе, одним из развлечений Макса было вытащить ее, полусонную, в подъезд и заняться там с ней любовью – его возбуждала опасность быть в любой момент застигнутым. Когда позволяла теплая погода, он шел дальше – тянул ее на улицу. Аманда сопротивлялась, но особого внимания на ее барахтанье Макс не обращал. Лишь по чистой случайности их до сих пор не застукали соседи, иначе встречать бы им рассвет в милицейском участке. Об этой его милой шалости Аманда всегда думала с содроганием, но продолжала терпеть, потому что не представляла, как сможет без него жить.

Итак, Аманда отскочила на безопасное расстояние и оттуда быстро произнесла:

– Так вот знай: Остап – племянник Розы Коновалиной, моей соседки. Он в меня влюблен и…

– Зачем ты рассказываешь мне про своих хахалей?! – гаркнул на нее Макс, и она, взвизгнув, выскочила из беседки.

– Стой! Дай мне договорить!

Макс остановился, часто дыша, потом сел и мрачно буркнул:

– Говори.

– Я начну с самого начала, чтобы тебе все было понятно. Дело в том, что… – Она понизила голос, и Александра вытянула шею и напряглась, боясь пропустить хоть слово.

По мере рассказа глаза Александры расширялись все больше и больше, и когда, по ее мнению, она услышала уже достаточно, осторожно опустила ветку и припустила к дому, то и дело опасливо оглядываясь, не заметил ли кто ее маневр.

Но, к ее великому разочарованию, Лямзин был занят. Около него сидел молодой человек с мелкими чертами лица и тонкими нервными пальцами. Эдуард Петрович, заметив ее, кивком указал на кресло в противоположной стороне от себя и приложил палец к губам, призывая молчать. Она с готовностью кивнула и, забившись в угол, затихла.

– Итак, что было дальше? – спросил Лямзин.

– После того как мне позвонил двоюродный брат, я отпросился у главврача и поехал домой. Когда добрался наконец, дом был уже опечатан. Соседи сказали, где вас найти, и вот я здесь.

– Что вам сказал брат?

– Он разговаривал с Марой по скайпу, как вдруг с ней начало твориться нечто странное. Она вскочила и принялась разговаривать с кем-то невидимым. По словам брата, она то выходила из зоны видимости, то появлялась вновь, но больше никого он так и не увидел. А потом в ее руках появился нож. Она размахивала им перед лицом, словно отбиваясь от кого-то, что-то бессвязно выкрикивая, и вдруг…

Он резко опустил голову и сглотнул подступивший к горлу комок.

– И что случилось дальше? – осторожно спросил Лямзин.

– Брат сказал, он сделал запись со скайпа. Правда, короткую. На ней Мара сама себе наносит удар в живот.

– Ну что ж, это вполне укладывается в результаты осмотра тела медэкспертом. По его мнению, это было самоубийство.

Остап был в отчаянии. Он уже успел осмотреть весь дом, но нигде не обнаружил ничего, даже отдаленно похожего на тайник. И стены, которые он, едва оставался один, старался простучать, отвечали везде ровным глухим звуком. Никаких намеков на потайные ниши, ларцы и что-либо подобное. В то же время он был уверен – деньги в доме. А может быть, это бессилие подпитывало его уверенность, потому что если не здесь – то он не знал, где еще можно искать.