Диана Бош - Разносчик пиццы

– Валерия, успокойтесь. Вот, выпейте воды.

– Не надо, – она отодвинула от себя стакан. – Хорошо, раз уж так получилось, я расскажу… и давайте покончим с этим. Мы поженились совсем молодыми по большой любви и, как уже было сказано, прожили чуть больше полугода. Причиной разрыва послужила измена моего бывшего мужа.

– Я не изменял тебе, – с нажимом сказал Филипп, но она никак не отреагировала на его реплику, продолжая говорить все тем же равнодушно-холодным тоном:

– После того как мы расстались, мне казалось, что исчезнем из жизни друг друга навсегда – мир не слишком велик, но в нем вполне можно затеряться. Долгое время нам это удавалось. Признаться, порой я даже думала, что мое замужество – это просто давний полузабытый сон. И вдруг Лидия сообщает, что выходит замуж. На ее свадьбе я узнала, что друг Артура и партнер по бизнесу – мой бывший муж Филипп. Но никому не сказала об этом. Да, мы оба предпочитали делать вид, что не знаем друга друга, даже Лидия не подозревала о том, что между мной и Филиппом что-то когда-то было.

– Артур, а сколько лет вы были женаты?

– Семь.

– Значит, семь лет назад вы, Валерия, встретили своего бывшего мужа Филиппа на свадьбе сестры, и чувства вспыхнули вновь.

– Глупости, все давно прошло.

– Хорошо, допустим. Насколько вы были близки с Лидией?

– Достаточно.

– Вы любили сестру?

– Разумеется. После смерти отца я считала своим долгом заботиться о ней. Это была его последняя воля.

– Когда умер ваш батюшка?

Валерия помолчала, потом холодно ответила:

– Девять лет назад, больше чем за два года до свадьбы Лидии. Это была автомобильная авария, погибли он и его жена. Обещание не разлучаться отец взял с нас обеих еще раньше. Он тогда был тяжело болен и думал, что умирает. Я ему обещала.

– А до смерти отца вы часто виделись с Лидией?

– Нет. У нас большая разница в возрасте, я не воспринимала ее как сестру. Мне сперва трудно было смириться с тем, что отец бросил мою мать, женившись на женщине много моложе себя.

– Давайте уточним: до смерти отца вы практически не виделись с сестрой, а после стали жить вместе. Я правильно понял?

– Да.

– И тогда же у вас появились родственные чувства?

– Естественно.

– Но родственные отношения не всегда предполагают дружбу. Вы были дружны?

– Да какое это имеет значение, в конце концов! – взорвалась Валерия.

– Отвечайте на поставленный вопрос! – повысил голос и Лямзин, а потом чуть спокойнее добавил: – Решать, что имеет значение, а что – нет, здесь буду я.

– Отец хотел, чтобы мы сблизились, и все время предпринимал попытки подружить нас. Но разница в возрасте и отсутствие общих интересов сводили все его старания к нулю. Только позже, когда мы стали жить вместе, я сумела разглядеть в ней то, чего не видела раньше, – интересную личность. И лишь тогда я стала ее воспринимать как взрослую, равную себе, а не ребенка, которого надо воспитывать. И все равно я не понимаю, зачем вы об этом спрашиваете.

– Филипп, вы что-то хотели добавить? – повернулся Лямзин к Котову.

– Да. Хочу уточнить: я всегда был честен с Валерией. Всегда.

– Чушь, – она саркастически усмехнулась.

– Да, у меня были проблемы, я тогда влез в ужасные долги. Мне нужна была поддержка, Валерия же отказалась понять меня. Когда не получаешь помощи от близкого человека – это больно, когда не получаешь ни от кого – беспросветно. К счастью, мне повезло, меня вытащили буквально из петли. А ты, дорогая, в тот момент, брезгливо поджав губы, катила к своей маме.

Валерия вспыхнула, глаза ее болезненно заблестели, и она нервно подалась вперед, собираясь что-то сказать.

– Кстати, забыл спросить, – предупредил ее вспышку Лямзин, – Валерия, вы заверили меня, что никому не рассказывали о своем браке с Филиппом, даже Лидии. Но откуда же об этом стало известно Аманде?

– Это вопрос не ко мне.

– Филипп? Аманда? – Лямзин выжидающе посмотрел на них.

– Ну… – Аманда слегка замялась, – он сам мне сказал…

– Филипп?

– Да чего тут непонятного, подполковник, – не выдержала Валерия, – сказать это он мог только в постели и будучи не совсем трезв. Так и запишите: мой бывший муж всегда был неразборчив в связях.

– Что?!! – взревел Макс, поворачиваясь к Аманде. – Ты мне изменяла?!

Лямзин не успел перехватить его руку, так быстро он отвесил оплеуху Аманде. Она схватилась за щеку, и из глаз ее брызнули слезы.

– Прошу без рукоприкладства, – заорал Лямзин, – что вы позволяете себе, Максимилиан!