Владимиp Югов - Человек в круге

Она заплакала пуще. Водитель взял одной рукой меня за плечо. Я увидел доброе лицо молодого человека, упрашивающее меня больше не тревожить женщину. Мы встретились взглядами: нет, он никому не расскажет о нашем с Леной разговоре.

7

Письма Павла Шугова. Что скрывает буква Н.?

Бывший сержант Шаруйко вносит ясность.

Дружба Павликовой с Леной.

Почему полковник решил перейти границу именно на этом участке?

Что означают предупреждения генерала Ковалева?

Я знал, что есть эти письма. Я почувствовал это тогда, когда к нам в гарнизон приезжала на гастроли труппа из Москвы и артистка Вероника Кругловская передала мне письмо от Елены Мещерской. Я был тогда на одном из их концертов и мне довелось, несмотря на дикую ревность (наверное, деланную) моего сотрудника, поэта Пети Петрова, поговорить с Вероникой еще раз.

- Боже, как она страдает! - сказала Вероника. - Это письмо не для вас, как мне кажется. - Вероника была серьезней, чем мне показалось, когда она пришла в редакцию первый раз. - Это письмо - дань ее бывшему мужу. По-моему, она его по-прежнему любит.

Тогда я усомнился. Никакой любви не было! Я знал это из папочки.

- Тогда зачем она хранит его письма?

- У нее есть письма Шугова? Но они же... Не такая Лена беспечная, чтобы за ней из-за писем тянулся хвост из прошлого.

- У нее есть эти письма! - заявила Кругловская. Некрасивое лицо артистки одухотворилось враз. - Это вы, мужчины, заметаете всегда следы. Вы трусливы, как мыши. А женщины... Если они любят, они не боятся.

Я помнил об этом разговоре, но особых надежд на письма все-таки не питал. Да я всегда разочаровывался в том, что мне сообщила Вероника. Факты, которые крутились вокруг Шугова и его отношений с женой, продолжали быть железно-логичными: никакой любви между ними быть не могло, потому что любовь между такими исключена. Избалованная родителями и обожающим ее сомнительным окружением, Лена не могла, как я уверял себя, любить. В этом уверял меня всякий раз и Железновский. Как она могла любить, если принимала Н., потом С., если она "крутила" с Железновским, да и со мной не прочь была пофлиртовать. Но разве это - все? Где появлялась она, там и были поклонники, которым она отдавала, по выбору, предпочтение... А Павел Шугов? Служака. Холодный исполнитель воинского долга, оказавшийся еще и с двойным лицом. Разве могут такие любить? Шугов тоже не мог любить!

И вот я держу, наконец, в руках их письма.

- Я догадываюсь, почему отдаю эти письма. Конечно, с возвратом. - Мы стояли с Леной в каком-то темном, грязном подъезде - свидание тут назначила она, и я не знаю, почему избрала этот подъезд (только позже я об этом узнал: тут после развода со своей новой женой, обитал в холостяцкой квартире Железновский. Стоило ей крикнуть о помощи, он мог тут же сбежать по лестнице со своего первого этажа). - Мне неприятно, что ты знаешь о моих отношениях с Вячеславом Максимовичем Ковалевым. Кстати, он не знает о моих этих письмах. И ты меня никогда не выдашь... Так вот, я догадываюсь, почему отдаю. Я хочу этим как бы оправдаться. Я не продаюсь Вячеславу Максимовичу. Я люблю и буду любить другого, а не его. Это все, что могу сказать тебе...

"7.11.19.. года.

Лена!

Я боюсь тебя назвать как-то иначе, прибавлять к твоему имени слова, которые всегда сопровождают женщин и мужчин. Я не вправе себя назвать мужчиной, а тебя - женщиной. Мы еще парень и девушка. Ничего мы еще не сделали в этой жизни. Мне, однако, почему-то хочется именно тебе рассказать, о чем я думаю уже не как парень, только что окончивший десятилетку, а как взрослый мужчина.

Лена!

Я хочу поступить в военное училище, я хочу поступить в пограничное училище. Из всего того, что я знаю о долге, чести, верности нашим идеалам, это мое личное предназначение самое весомое. Именно тут, как на оселке, отточится характер человека. Я понимаю, что здесь люди проверяются на деле. Здесь должны быть самые чистые, самые мужественные, самые преданные. То есть - самые достойные. Народ должен быть всегда уверен в этих людях.

Я пишу тебе это письмо, Лена, после того парада, который видел собственными глазами и в котором не отказался бы участвовать. Я пишу в казарме, куда нас поместили, чтобы мы успешно подготовились и сдали все экзамены. Удастся ли мне это сделать? Мне будет больно, если мне откажут.

Павел".

"Дорогой мой мальчишка Павел Афанасьевич!

Ты не обижайся, что я сразу не смогла тебе ответить. Да и какая разница! Получишь ли ты письмо на день раньше или на день позже, - не все ли равно? Знай, я никогда не ставлю даты высылки письма... Высылки? Или посылки? Видишь, я слабее тебя владею словом. У тебя какой-то строгий и официальный слог. Ты - как маршал всей Страны Советов. Четок, краток, лаконичен.