Пьеро Кьяра - Соблазны Джулии

Утром следующего дня он отправился к адвокату Эзенгрини.

- Ложная тропа, дорогой метр. Никакого намека на след синьоры Джулии. Он был, конечно, там, этот Бразанти, но с другой. Вообразите только - жена депутата.

Комиссар вкратце рассказал о своей римской экспедиции и, дойдя до истории с письмом, спросил адвоката:

- Вы в самом деле никогда не слышали имя Барзанти до того, как я сам говорил вам о нем?

- Никогда.

- Однако, - продолжал комиссар, - вы написали письмо этому Барзанти. Он сам рассказал об этом. Не мог же он придумать это!

- Я? Что вы! Это ложь!

После разговора, закончившегося довольно прохладно, комиссар Сканкалепре понял, что поиски и расследование исчезновения синьоры Джулии ему необходимо направить в другое русло и что адвокат больше не может сотрудничать с ним, находясь в таком состоянии духа.

Он начал с того, что пересмотрел результаты предыдущих поисков. Затем вызвал садовника Деметрио Фолетти. Сначала он убедился, что тому ничего не известно о маленьких почтовых услугах, которые оказывала его жена синьоре Джулии, затем заставил его долго говорить.

Но не услышал ничего нового, кроме того, что ему было уже известно.

Фолетти, мужчина лет сорока с лишним, был искренне предан дому Эзенгрини. Он оставался садовником на вилле со времени, когда были живы родители синьоры Джулии. После их смерти, вот уже десять лет тому назад, он начал часто заходить в кабинет адвоката в свои свободные часы. Заинтересовавшись вопросами юриспруденции, он стал до некоторой степени помощником адвоката. Он выполнял различные поручения, отвечал иногда на телефонные звонки, принимал клиентов и даже, случалось, давал советы по существу закона тем, кто видел в нем, поглощенном разбором и упорядочением пронумерованных дел и гербовых бумаг, воплощение юридической науки или, по меньшей мере, законопроизводства. Он переходил из сада в кабинет, все больше и больше запуская парк, и погружался, с наилучшими намерениями, в почетные обязанности помощника и доверенного лица. Таким образом, после своей жены Терезы, служившей в качестве кухарки и гувернантки, он был более всего в курсе семейных отношений адвоката.

Согласно утверждению Фолетти, синьора Джулия была святой женщиной, а адвокат великим человеком. Однако их супружеские отношения казались ему прохладными и натянутыми. Адвокат был едва ли не медведем, не умевшим говорить любезности, в то время как синьора Джулия имела характер романтический, требующий понимания и любви. Впрочем между супругами никогда не было сцен, а только продолжительные размолвки.

Комиссар также узнал от Фолетти, что дом Дзаккани-Ламберти был старинной фамильной собственностью синьоры Джулии и что ее отец, после своей смерти, завещал дом и парк внучке Эмилии.

Дело Эзенгрини, о котором долгое время писали все газеты, затягивалось. Сканкалепре надеялся, что статьи, иллюстрированные фотографиями старинной улицы Ламберти и парка, прекрасным портретом синьоры Джулии и синьорины Эмилии, в конечном счете попадутся на глаза беглянке, при условии, конечно, что они все еще в состоянии воспринимать свет этого мира. Но Сканкалепре начинал уже сомневаться в этом, и каждый раз, когда получал фотографии неопознанных женских трупов, со всей скрупулезностью изучал лицо, страшась сделать жуткое открытие. По истечении еще одного месяца он вновь изменил свою точку зрения относительно поисков и решил поставить на следствии точку, составив обстоятельный отчет о нем. Затем он отправил пакет в прокуратуру, предоставив заботу о заключении по делу судебным властям.

После прокурорского расследования, которое не могло быть ничем иным, как повторением основных допросов, прокуратура в конце концов отправила дело, касающееся исчезновения Дзаккани-Ламберти Джулии, в замужестве Эзенгрини, в архив.

Глава 4

После окончания колледжа урсулинок, синьорина Эмилия была принята в университет и с осени начала посещать занятия, для чего каждый день отправлялась в Милан.

В добропорядочных домах города М.., все еще поговаривали о синьоре Джулии. Она в каком-то смысле стала призраком, являвшимся на все собрания друзей и знакомых. Разговоры о ней продолжались до весны, потом смятение, вызванное ее отсутствием, улеглось. Адвокат, после нескольких появлений в обществе, не посещал больше никаких собраний. Таким образом, он стал мало-помалу держаться в стороне и даже заметно сократил свою профессиональную деятельность. Если прежде его считалипросто слегка нелюдимым, то теперь он приобрел репутацию отшельника и мизантропа. Никто не мог сказать, что жена опозорила его, кроме, разумеется, комиссара, которому известна была история с Барзанти, но тот избегал произнести и слово о ней; и тем не менее другая тень, еще более темная и мрачная, тень необъяснимого преступления, давала достаточный повод, чтобы навлечь на адвоката страшное подозрение.