Пьеро Кьяра - Соблазны Джулии

Теперь все ожидали, когда Эмилии исполнится двадцать один год и она объявит о своей свадьбе. Внутреннее чувство говорило Сканкалепре, что этот брак всколыхнет застоявшиеся воды прошлого и на поверхности возникнет нечто новое по прошествии почти трех лет с момента загадочного исчезновения синьоры Джулии. Дата, ожидаемая с таким нетерпением и боязнью одновременно, приближалась. Двадцать один год исполнялся Эмилии 18 июня; но уже за месяц до этого она начала собирать все документы, необходимые для бракосочетания, которое и состоялось утром 21 июня в маленькой церкви, стоящей на холме за городом М... Никто не был приглашен на церемонию и никто не был уведомлен, за исключением комиссара Сканкалепре, который от имени инженера Фумагалли и синьорины Эмилии в это же самое утро направился к адвокату Эзенгрини с возложенной на него миссией.

Сразу же после церемонии бракосочетания супруги покинули город. Эмилия заранее приготовила к отъезду чемодан и отослала его к своей подруге детства, куда она зашла за ним, возвращаясь из церкви. Она поставила чемодан в багажник большого автомобиля инженера, сама уселась рядом с ним и отправилась навстречу неизвестности.

Тотчас после отъезда молодых людей комиссар Сканкалепре посетил адвоката Эзенгрини. Он нашел его глубоко подавленным, и ему стоило немалого труда начать , разговор.

- Это второй побег, комиссар, - сказал адвокат. - И на этот раз меня постигла такая же участь!

Сканкалепре объяснил ему, каким образом синьорина Эмилия готовилась и исполнила свое решение. Он был убежден, что это было наилучшим вариантом, поскольку несогласие между отцом и дочерью сейчас неразрешимо.

Сканкалепре, побеседовав о ситуации, создавшейся в доме Эзенгрини, и о новой реальности, вызванной браком Эмилии, дал ясно понять адвокату, что его дочь имеет намерение по возвращении из свадебного путешествия вступить во владение домом и парком, которые являются ее собственностью согласно завещанию дедушки.

Когда адвокат осознал решение дочери, он понял, что его присутствие в этих местах становится невозможным. Почти месяц еще, до приезда молодоженов, он оставался у себя и тихо готовился распрощаться с домом, куда пришел жить после своего собственного бракосочетания. Он купил большую квартиру в новом жилом доме, недавно возведенном на берегу озера, и перебрался туда вместе со своими архивами и домашней обстановкой.

Сканкалепре продолжал это хлопотное дело в качестве посредника, облеченный доверием с обеих сторон. Когда адвокат Эзенгрини освободил античное жилище Дзаккани-Ламберти от своего присутствия и от своих личных занятий, комиссар поспешил уведомить молодых супругов, что они могут возвращаться.

Несколькими днями позже инженер Фумагалли и его жена вернулись в М..., чтобы дать ход реставрационным работам и благоустройству дома, в особенности того заброшенного его крыла, где жили дедушка и бабушка Эмилии. В месячный срок дом был готов.

Апартаменты, в которых проживало семейство Эзенгрини, были закрыты в том состоянии, в каком они находились, равно как и помещения бывшей конторы адвоката. В новом жилище, в котором были сохранены стиль и обстановка восемнадцатого века, лишь служебные комнаты были модернизированы. Парк, однако, был оставлен в запустении и доверен нерадивым заботам бравого Деметрио, который все еще часто посещал дом, хотя и последовал за адвокатом в его новую контору в качестве секретаря. Жена Деметрио перешла на службу к новой хозяйке, и все вновь обрело свой привычный ритм.

Супружеская жизнь Эмилии и инженера Фумагалли стала удачным следствием их брака по любви. Они жили погруженные в беззаботность. Счастливые владельцы огромного дома, они разбудили его своим молодым энтузиазмом и постепенно исследовали его от погреба и до чердака.

И никогда они не испытывали потребности спуститься в парк. Они посматривали на него с высоты террасы или же с балкона, словно на коварное и мерзкое болото. В отдельные ночи при полнолунии, после званых вечеров или по возвращении с вечеринок от друзей, молодая пара выходила на балкон. Облокотившись на балюстраду, они смотрели на старые деревья, купающиеся в лунном свете, на густые кустарники, опутанные почти непроницаемыми переплетениями, немногие следы былых тропинок среди растений и на две большие магнолии на переднем плане под двойной лестницей, каждый лист которых светился при луне.

Наступила осень, и однажды ночью, поздно вернувшись домой, они вышли по привычке на балкон, чтобы взглянуть на погруженный во мрак парк, когда луна то появлялась, то исчезала за гонимой ветром небольшой чередой облаков.