Татьяна Полякова: Свой, чужой, родной

— Можешь мне поверить, никого убивать я не хотел. Мне бы такое и в голову не пришло. И никаких особенных чувств к Анжелике не было. Хорошая девчонка… Хороших девчонок много. И его убивать я бы не стал, будь у меня выбор. Но выбора не было: либо он, либо я.

Валька повернул голову и теперь смотрел на меня, продолжая хмуриться.

— Кого ты убил? — растерялась я.

— Томилина, — пожал он плечами, а я подумала: кто из нас спятил? И переспросила:

— Томилина? А ты тогда кто? — Заглянула в эти невероятные глаза и пробормотала: — Господи… ты… Саша Крест?

— Мне никогда не нравилось это прозвище, — едва заметно поморщился он. — Томилин позвонил мне и предложил встретиться. Сказал, у него есть сведения, которые могут меня заинтересовать. Я тогда был в полной заднице: пожар в клубе, три трупа… Оттого и согласился. То, что он назначил встречу в доме, меня насторожило. Уж очень необычно. Но я пошел. Он показался мне странным. Начал говорить о поджоге клуба, о парне, который устроился накануне разнорабочим на кухню. Предложил выпить. Я отказался. Думаю, он чем-то их травил, прежде чем убить, наверное, боялся не справиться, если они будут в сознании. Он предлагал сначала выпивку, потом чай или кофе, и эта настойчивость мои подозрения только усилила. Попросил меня подождать, сказал, что вернется с записью интересного разговора. Я почувствовал, что сзади кто-то есть, повернулся и увидел его с молотком в руке. Парень намеревался мне башку раскроить. Он замахнулся, я вскочил, выхватил у него из рук молоток. И ударил. Все заняло секунды, у меня даже не было времени оценить ситуацию. Я убил его с одного удара. В висок. И только тогда понял, что произошло. Дела мои и так были хуже некуда, а тут еще труп чокнутого парня, который собирался раскроить мне череп непонятно за что. Замучаешься доказывать, что это была самооборона, если на мне ни царапины. Потому я не спешил звонить в полицию, а для начала попытался разобраться, что это за псих. Прошелся по дому. И в подвале обнаружил нишу в стене и кое-какие стройматериалы, которые навели на размышления.

— Он замуровал трупы? — сказала я, невольно поежившись.

— Точно. Разбив свежую кладку, я увидел всех троих: Эмму, Ковтуна, который уже пару дней не отвечал на звонки, и парня, который был охранником Анжелики. И вспомнил, что она рассказывала о смешном влюбленном в нее ботанике. Точнее, вспомнил после того, как заглянул в его компьютер. Парень был совершенно одинок, поговорить ему, видимо, было не с кем, он вел записи, что-то вроде дневника. Обвинений в его убийстве я уже мог не бояться, он сам себе обвинительное заключение составил. Но прочие проблемы оставались.

— Криминальные авторитеты, погибшие при пожаре?

— Точно. Договориться с этой публикой шансов не было, и я решил: единственный выход — отсидеться за границей, воспользовавшись документами Томилина.

— И в этом тебе помог старый друг?

— Что бы мы делали без друзей? — усмехнулся Валька, впрочем, называть его так теперь вряд ли следовало. — Я уехал и понемногу начал разбираться в ситуации. В Америку соваться мне было нельзя, обман тут же откроется. Оттого предпочел Европу. Выяснил, что парень жил отшельником, практически ни с кем не общался. С юристами, которые вели его дела, даже по телефону разговаривал исключительно редко, предпочитая электронную почту, от встреч всячески уклонялся. Они знали, что он со странностями, и не особо допекали. В общем, я мог жить вполне спокойно. И даже распоряжаться его деньгами. Только не подумай, что это имело значение. На самом деле мне своих денег за глаза хватало. Самым тяжелым оказалось безделье. Я открыл ресторан на пару с парнем, с которым познакомился случайно, не бог весть что, но это спасло от скуки. Конечно, я думал вернуться в Россию и тем, что происходило здесь, интересовался.

— И узнал, что дом будут сносить?

— Да, узнал. Надо было срочно избавляться от трупов.

— Дом ты поджег?

— Что мне оставалось?

— Записка тоже твоих рук дело?

Он молча пожал плечами.

— Что ж, вроде бы во всем разобрались, — кивнула я. — Задавать вопрос, почему ты не рассказал мне обо всем, я не буду. Саша Крест, любимец женщин, сам их не особенно ценил. И расставался с легкостью.

— Ага. Тогда какого лешего я здесь сижу? Расставался легко, потому что везло и сам никогда не влюблялся. Или не везло. Как посмотреть. Еще здесь я понял, что с тобой все по-другому. Но надеялся справиться. Как видишь, не справился. Решение за тобой, — вздохнул он. — Скажешь, чтобы шел в полицию, — пойду, пошлешь подальше — пойму, правда, что буду делать, не знаю.