Стиг Трентер - Нынче в порфире…

— Да что ты! — выпалила она.— Зачем они приходили? Расскажи!

— Дорогая моя, рассказывать особенно нечего. Рано утром явился сам начальник уголовной полиции и поднял меня с постели. Смешной такой карапуз, чудик с усами и с зонтиком, точь-в-точь как в детективном романе. Засыпал меня странными вопросами. Мол, кто был здесь в понедельник вечером? Чем они занимались? Когда пришли, когда ушли?

— Каков наглец, а? — воскликнула тетушка.— К чему он все это выпытывал?

— Ну, он слышал, что вечером в понедельник здесь была Клара Денер. Ты же знаешь, по понедельникам собирается бриджевый клуб. Скрывать тут нечего, и я рассказала все, как было. После этого он ушел.

Тетушка во все глаза уставилась на нее.

— Ты же не думаешь, что Клара…

Хозяйка пожала плечами.

— Ничего я не думаю. Я вообще не поняла, куда он клонил. Посмотрел на мой перстень и спросил, не подарок ли это Свена Лесслера. «Нет,— сказала я,— с какой стати?» — «Но ведь тут его инициалы». Я засмеялась: мол, такие инициалы не у одного Свена Лесслера. А потом объяснила, что это кольцо моего брата. И знаете, что он сделал? Встал и продекламировал что-то о судьбе и случае. По-моему, из Шекспира. Странный полицейский.

Тетушка еще отнюдь не удовлетворила своего любопытства:

— Разве в понедельник вечером случилось что-то особенное?

— Вовсе нет,— сказала вдова судовладельца.— Вот только часов около восьми зашел Кларин брат Нильс с женой.

— Ты их приглашала? — спросила тетушка.

— Конечно. Звонила им после обеда и пригласила зайти. Нам были нужны еще два партнера, для третьего стола.

— Вы хорошо знакомы с управляющим Лесслером и его женой? — поинтересовался я.

— Весьма шапочно,— ответила она.

— А ты разве знаком с ними? — удивилась тетушка.

— Немного.— Я снова обратился к хозяйке: — Вот уж не знал, что они играют в бридж.

— Должна сказать, Нильс Лесслер — партнер не из блестящих. Зато его жена — кажется, ее зовут Мэри — просто молодчина. Во всяком случае, мне ужасно везло, когда я играла с ней. Представляете, у меня была девятка пик!

— Лесслеры долго у вас пробыли? — спросил я, старательно изображая безразличие.

Госпожа Карлберг взглянула на меня с легким удивлением.

— Вы, видно, такой же любопытный, как тот полицейский,— шутливым тоном заметила она.— Они ушли около одиннадцати, вместе с госпожой Денер.

Я задумался. В одиннадцать автомобиль уже целый час лежал под водой у мыса Блокхусудден. Нет, не может быть…

— Если вам интересно, полиция спрашивала еще, не отлучался ли управляющий Лесслер около девяти,— весело продолжала госпожа Карлберг.— И я с полной ответственностью сказала: нет, не отлучался. Ни он, ни кто другой. Мы все время сидели здесь, в салоне, за игрой. Одна только Лилли Энгстранд ушла чуть раньше… Вспомнила, что хотела пойти с сыном в кино. Они договорились встретиться в городе, так что ни позвонить, ни отказаться нельзя. Представьте себе, Лилли по-настоящему в обиде на меня за то, что я с ней не попрощалась. Дескать, она подходила к столу, сказала «до свидания», а я не ответила. Очень может быть. Господи, у меня же как раз была на руках та замечательная карта!

Церковные часы в Старом городе пробили десять, когда я вышел из этого старинного дома на Корнхамнсторг. Мне повезло. Почти ровно в полдесятого неожиданно пришла хозяйкина сестра и с готовностью забрала у меня карты. Думаю, никто не огорчился. Под конец мои успехи за карточным столом были весьма посредственны. Я никак не мог сосредоточиться, делал ошибки и играл прескверно. Сославшись на головную боль, поблагодарил и откланялся.

Синий час Стокгольма был на исходе. Над домами и над водой густели сумерки, в прохладном воздухе еще трепетал, опаловый отблеск, точно светотень на пейзажах старых фламандцев. Дома на берегу Риддарфьердена купались в его волшебном сиянье, холодный свет уличных фонарей казался бледным, приглушенным.

Мой взгляд задержался на неоновых рекламах над морем огней Шлюза. В вечерней тьме они светились на удивление мягко и тепло. А вон как раз вспыхнул тюбик

«Стоматола». Красным червячком паста сползала на сверкающую щетку. Затем несколько секунд черноты — и щетка с тюбиком загорелись вновь, отбрасывая легкие блики назад, на деревья и кусты садовой террасы.

Так я стоял со своими мыслями — и неожиданно вздрогнул. Прямо под зубной щеткой осветилось окно, большое, широкое. В той комнате, где двое суток назад были убиты миллионер и его сын!