МАРК: Имя бога

– Блин, я проспал, вот баран – черт, черт, чертблин!

Не прекращая вопить, Крис обулся и выскочил из квартиры.

Однако почти сразу дверь снова на секунду распахнулась, и на пол у дивана шлепнулась коробка алкозельцера.

Вот что значит настоящий друг, слезливо пробормотал я и потянулся за водой, дрожа с головы до ног. Теперь должно стать легче. Дай-то бог. Только вот устроюсь поудобнее. Боже, как мне плохо, а… и ведь знал же, что так будет – иак нет, все равно потащился за Крисом…

Он всегда, с первого класса, подбивал меня на всякие идиотские затеи, и всегда мне потом было плохо, а ему – как с гуся вода. Хотя пока мы были рядом – за одной партой, в одной волейбольной команде, в одной группе в художке – и со мной никогда не случалось ничего действительно страшного. Но стоило мне оказаться вдали от Криса и его счастливой звезды, везенье закончилось – как раз тогда, когда я меньше всего был к этому готов.

Никто на всем белом свете не мог мне помочь.

– Эй, ты! Молдаван! Как тебя там!

– Да не молдаванин он, а Вассерман!

– Вали из этого города, ублюдок! Тут таких как, вешают!

– Смотри – он счас каак встанет!

– Внимание: реакция Вассермана! Та-да-да-даммм!

– Нет, чёта не встает… не встает у него, мужики!

– Так и запишем: реакция Вассермана – отрицательная!

– Так может, надо повторить? А, доктор Фролов?

Мама, и как ты могла сделать это со мной…

– Завязывай бакланить, Фрол. Из-за тебя опять мыпо батареям огребем.

– А ты что теперь – защитник жидов?

– Яаа? Чтооо? Счас ты у меня получишь, сучара люберецкая!

Хрясь. Ненавижу этот звук, когда череп почти разбивается о стену…

– Десятый А!!! Прекратить!!! Немедленно!!! Да что ж это такое?! Девочки, выходите осторожно, и быстрее! Спускайтесь в учительскую – и не выходить оттуда до конца урока! Староста – со мной к директору! Этих закрываем в классе!

Тогда мне было гораздо хуже, чем сейчас – не из-за тумаков, наоборот: как часто бывает в азартной свалке, мне почти не досталось, потому что я при первой же возможности отполз подальше от эпицентра. Но пока я сидел в своем углу и думал, как ненавижу драться, и что же теперь с нами сделают, меня, как я не сдерживался, вырвало. И первое, что увидел директор, отперший дверь, была лужа моей блевотины. И тринадцать пар глаз, смотревших на меня с неподдельным презрением.

А сейчас я спал. Ну конечно, же спал – любой бы заснул на моем месте, ведь мы вернулись всего два часа назад. Только далеко не любой согласился бы на те кошмары, которые душили меня несмотря на алкозельцер: я снова видел своего извивающегося двойника, только теперь он летел низко-низко, я даже слышал, как ломаются под брюхом сухие стебли татарника, и они не причиняли мне вреда, потому что я скользил, как металлическая змея, чудовищно тяжелая, холодная, полупрозрачная и непостижимая. Я поражался своей способности лететь. И чувствовал, как внутри меня распускается чудовищный цветок тайного знания – багровый, смрадный, с запекшимися черными прожилками. Это было омерзительно, но теперь это была моя жизнь. И ничего с этим не поделаешь.

Рвком сев на диване, я откинул одеяло и ощупал ноги. Осмотрел руки. Вроде на месте. И никакой чешуи. Сердце колотилось об небо, а сон стоял перед глазами, заслоняя тарелки в раковине, захватанные фужеры, васильки на пододеяльнике и даже пропитанные солнцем ярко-белые жалюзи.

Еще одна такая ночка – и я точно свихнусь. Точно.

Чтоб я окончательно осознал вред алкоголя, злобно заорал мобильник.

Спасите меня кто-нибудь, подумал я – и вдруг понял, что похмелье испарилось. Вот так, насмешливо сказал голос, который всегда поселяется у меня в голове наутро после основательной вечеринки, вот так. Клин клином, не иначе.

Телефон, наконец, заткнулся. Но как только я накрылся с головой и стал разрабатывать план, который помог бы мне отвертеться от поездки на раскоп, зазвонил снова.

– Марк, привет, дорогой! Разбудил, что ли?

– Васильпетрович, – залепетал я, – вы знаете, у меня, кажется, грипп.

– Конечно, конечно, у нас тут все гриппуют как приедут, – понимающе загудел Станчу и добавил после изматывающей паузы: – Но ты не переживай. Как раз машина сломалась, так что лечись спокойно, поедем завтра.

В ответ я издал короткий утробный звук

– Скушай чего-нибудь, дорогой, – посоветовал мой собеседник. И шампанского глотни. К обеду оклемаешься.

На слове «шампанское» меня снова замутило.