МАРК - Имя бога

Ну вот, наверное, и конец. Надеюсь, я смогу принять его достойно, мелькнуло в голове, хотя, конечно, не хотелось бы, чтобы все вышло так глупо и не вовремя. Завалило, как последнего идиота, даже пальцем пошевелить не могу…да и лучше, видимо, не шевелиться, иначе все опять поползет, и тогда мне точно крышка. Теперь хоть плачь, хоть кричи, остается надеяться только на удачу – но как можно на нее надеяться в такой ситуации?

В ту же секунду раздался чудовищный треск, а потом – оглушительный грохот, и совсем скоро по земле, которая навсегда осталась там, снаружи, заколотили тяжеленные капли дождя.

39 народный музыкальный инструмент, многорядная флейта

Эзотерики говорят будто тот, кто искренне верит в бессмертие души, может остановить сердце: для этого нужно всего лишь уйти в медитацию – как можно глубже. А для медитации нужно принять максимально комфортную позу и грамотно дышать. Только попробовал бы кто-нибудь грамотно дышать, если в ребра ему впиваются камни, а на спине лежит пара ЗИЛов грунта… Но самое обидное было даже не это: из моего кармана доносились звуки мелодии, которую я установил на номер Криса. Ну давай, дружище, догадайся, где я и о чем я думаю. Я же здесь, совсем недалеко – и там, где черт меня дернул залезть в эту гору, осталась бутылка, наполненная колодезной водой. Я не знаю сколько я выдержу, воздуха вроде достаточно, и я постараюсь не сломаться, хотя, возможно, быстрая смерть гораздо лучше, чем вязкий нескончаемый страх перед ней… Так что давай скорее, Кристинел, теперь надежда только на тебя. Как там делают йоги?

И я из последних сил сосредоточился на воображаемом мандарине. Вот он: оранжевый, круглый, ноздреватый, и пахнет так, что можно потерять сознание – и это удивительно приятно.

Дождь уже не выбивал чечетку, а шумел, как водопад. За водопадом работали двигатели, мерно стучала помпа, кто-то кричал во всю глотку, а беззаботный звонкий голосок вел собственную партию:

– … ага, представляешь? Я помню, нам еще в школе, на ОБЖ говорили что-то в этом роде, ну и когда в колледже учились, тоже постоянно всякие случаи разбирали, как дети в проруби выживали, и всякое такое. Но ты ж понимаешь, одно дело – учебники, а тут я сама второй раз его откачиваю! Какой-то Терминатор прямо! А знаешь, он из Москвы, корреспондент или что-то такое – шеф сказал, если все закончится благополучно, заставит его и про нашу больницу написать, и всякое такое – ну там, радио, телевидение…

Это не галлюцинации? Волка с пушистыми ресницами вроде не видно. Я почувствовал, что улыбаюсь – вспомнил, как ворчала рассерженная бабушка: «Сто лет жить будешь». Она говорила так каждый раз, когда я, по ее выражению, «убивался».

– Хотя телевидение и так будет с этими трупами – только вот когда сюда проехать, не знаю. Что? Так ведь кошмар, что творится! Все до самой дороги в болото превратилось! Это спасатели устроили – наши им говорили, что тот кусок, который как нос утюга, отвалится, он же еще после землетрясения пополз. Сюда ведь даже не ходил никто, боялись. А тут еще дождь, представляешь? В общем, они просунули туда какие-то штуки, чтобы этого парня совсем не завалило, и давай бурить. Сейчас, подожди, у другого капельница кончается.

Другого? Кристи?… я хотел повернуть голову, но не смог, потому что был упакован в какую-то штуковину, которая не давала пошевелиться. Скосив глаза насколько мог, я разглядел только покрытую светлыми волосами грязную мощную руку.

– … ну так вот: они, видно, хотели сделать ход – туда, к нему, чтобы вытащить его на носилках, но из-за дождя все заливало. И еще боялись, чтобы река туда не пошла. И, в общем, решили экскаватором сначала, чтобы воду отвести. А он два раза копнул, и хоп! – вся острая часть свалилась в реку. Вот и представь, что здесь теперь!

Захрипела внезапно ожившая рация. «Да», – ответила девушка. Из динамика донеслось что-то невразумительное.

– А чего бояться? Я под крышей, машина новенькая, все тут есть. Хорошо, я поняла, не беспокойтесь, сделаю.

– Абыррбыр? – раздраженно проревела рация

– Сказали ждать, скоро нас трактор вытащит. А если их состояние ухудшится, вызывать санавиацию.

Мысль о самолете не вызвала во мне не то что отвращения – даже малейшего отклика. Шок, наверное, сказывается, – деловито подсказал мне внутренний голос. Зато тебя даже черти не заберут, устало огрызнулся я.

Рация буркнула еще что-то и затихла.