Михаил Палев - Повелитель прошлого

Последние слова Хранитель произнес торжественно, с нескрываемым восхищением.

– И как же исчезла такая могущественная организация? – спросил Стас.

Хранитель посмотрел на него и сказал:

– Я отвечу, поскольку это продолжение ответа на предыдущий вопрос. Все дело в христианстве. Идеи правят миром! Не сила, а идеи. Сила лишь инструмент претворения идеи в жизнь, но без Идеи Сила – ничто! Христианство несло мощнейший нравственный и идеологический потенциал, перед которым в те времена не могла устоять никакая сила. Лишь ислам смог на равных состязаться с христианством. Когда Римская империя стала христианской, воины стали молиться Михаилу Архангелу и Георгию Победоносцу. Интерес к культу упал, просвещенные замуровали ходы, ведущие к подземному храму, и разбрелись, кто куда. И лишь в восемнадцатом веке храм случайно обнаружили и, как водилось в те времена, немедленно разграбили. Статую купил в антикварной лавке портового города Чивиттавекья русский путешественник и привез в Санкт-Петербург. Затем Статуя попала в императорскую коллекцию и украшала помещение одного из дворцов. После революций и Гражданской войны Статуя сменила много владельцев. Ей удалось уцелеть, поскольку революционные власти благосклонно относились к увековечиванию памяти «вождя восставшего римского пролетариата Спартака». Но никому из них не приходило в голову возродить культ Спартака – они поклонялись новым вождям.

– Это понятно, – кивнул Стас. – Новые времена порождают новых вождей. Но вот что интересно: вы не похожи ни на древнего этруска, ни на сподвижника Спартака.

– Это верно, – грустно подтвердил Хранитель. – Я коренной петербуржец, окончил в 1897 году Техноложку… то есть Технологический институт.

– А как же в таком случае вы стали Хранителем Статуи? – спросил Стас.

Мрачный смех Хранителя сухими орешками раскатился по углам комнаты.

– Я бы с удовольствием ответил на ваш вопрос, – отсмеявшись, невесело произнес Хранитель. – Но это был четвертый вопрос, Станислав Евгеньич. А я имею право ответить только на три вопроса. А эти правила нельзя нарушать никогда и ни при каких обстоятельствах. Ну-с, я свою миссию выполнил и, с вашего позволения, удаляюсь! Владейте Статуей, любуйтесь, пользуйтесь… Можете попробовать возродить культ Спартака! Хе-хе… Шучу, разумеется. Удачи вам в ваших трудах по изменению прошлого, паче чаяния возникнет такая необходимость. А удача вам теперь ох как нужна! Хотя вы сами об этом пока и не догадываетесь…

Хранитель подошел к Статуе и исчез. Просто растворился во вспыхнувшем вдруг вокруг Статуи сиянии, как кусок воска в кипятке, был – и вот уже нет.

Стас некоторое время сидел, пытаясь разгрести извилинами осевшую под черепной коробкой информацию. Потом лег, но сон не шел. Стас встал, закурил и отправился на кухню. Пуская дым в приоткрытое окно, он размышлял о свалившемся на него чуде и не знал – радоваться или ужасаться.

«Допустим, что это все – правда. Ну хотя бы на минуту допустим! Что тогда? Моя жизнь вроде бы и так неплохая, чтобы в ней что-либо менять. Да разве может быть плохой жизнь здорового, крепкого физически и нравящегося женщинам мужчины, не обремененного семейными заботами, которому едва перевалило за тридцать, со вполне приличным окладом на службе и увлекательным хобби, приносящим периодически весьма ощутимые денежные поступления? Да чего еще желать?!»

Однако червячок сомнения уже зашевелился где-то в подсознании. Он упорно прокладывал себе дорогу к памяти, и тут Стас вспомнил эпизод, который он очень охотно изменил бы в выгодную для него сторону. Впрочем, что значит «охотно»?! Да он до сих пор до утра уснуть не может, когда вдруг к ночи вспоминает ту историю!

Года за два до покупки Статуи у Стаса неожиданно раньше времени подошла очередь на автомобиль. Была в советские времена такая очередь, – примета эпохи Тотального Дефицита. Кто-то из очередников не то умер, не то не собрал вовремя денег, не то отказался, – короче, Стасу вдруг позвонили и предложили срочно выкупить автомобиль. Стас порадовался внезапной удаче – по самым оптимистичным расчетам, его очередь должна была подойти не раньше чем через год – и помчался снимать деньги с книжки. Излишне говорить, что приличная сумма ушла, как водится, на «обмывон».

Радовался Стас покупке ровно две недели. А потом ему вдруг позвонил Вениамин.

Вениамин был художником-реставратором и месяцев пять-шесть в году обычно проводил в разъездах по стране. В затерянных в глуши деревнях и забытых Богом городках он иной раз откапывал подлинные раритеты, приводил их в порядок и продавал коллекционерам по весьма умеренной цене. Единственное требование, которое он выдвигал и которому неукоснительно следовал, – деньги сразу и только наличными!