Андраш Беркеши - Уже пропели петухи

Деак не дал ему закончить фразу. Мило улыбнувшись, он перебил:

— Неправильно она сказала, товарищ Шааш. Вас я ненавижу, но золотишко люблю. Два комплекта документов, с учетом, что вы все же знакомые моей невесты, стоят ровно килограмм золота.

Замешательство супругов Шааш все нарастало. Они то и дело переглядывались.

— Где же я возьму килограмм золота? — спросил подавленный и разочарованный мужчина.

— Вот чего не знаю, того не знаю, — ответил Деак, небрежной походкой отошел от стола и приветливым тоном продолжал: — Если мы проиграем войну, во что я, конечно, не верю, и мне понадобится ваша помощь, уверяю, я верну вам ваш килограмм золота. — Он посмотрел на часы. — Ну, решайте, потому что время не ждет.

— Господин учитель, — попытался снова вступить в разговор мужчина, но прапорщик оборвал его:

— Торговаться не будем! Нет золота — я вам не помощник. И хоть мне это неприятно, но ради спасения собственной жизни я вынужден буду вас расстрелять, потому что о нашем разговоре не должен знать никто. Прапорщик Деак не занимается продажей липовых документов!

Женщина поинтересовалась, как он выведет их отсюда, из штаба нилашистов, если получит запрошенную сумму золота? Деак уверенно объяснил:

— Не беспокойтесь. Вывести вас отсюда для меня не составляет никакого труда. Скажу Ковачу, что завербовал вас. Не забывайте, власть отдела контрразведки велика.

Женщина что-то шепнула на ухо мужчине, затем, обратившись к Деаку, попросила бумагу и ручку. Присев к столу, быстро написала записку, перечитала ее и сказала:

— Отдайте записку и получите килограмм золота.

Однако прежде чем отдать письмо в руки Деаку, она еще раз спросила:

— Какие гарантии, что вы нас отпустите и что мы получим документы?

— Сударыня, — серьезным тоном отвечал Деак, — я дворянин, и вы должны мне верить. — Он взял письмо, внимательно прочитал его. — Ну вот, теперь все в порядке. Адресовано Беле Моргошу, агенту по продаже книг. — Посмотрев на женщину, Деак протянул руку: — Прошу ваше колье. Не пугайтесь, я собираю красивые драгоценности. Обещаю вам вычесть вес цепочки из килограмма.

Женщина сняла с шеи золотую цепь и, не скрывая своего отвращения, уронила ее в протянутую ладонь Деака. Прапорщик позвал Ковача из соседнего помещения, сказал:

— Брат Ковач, этих двоих ублюдков отвезите в Медер, пустите каждому из них в затылок по пуле, а трупы сбросьте в Дунай.

Голос его был совершенно спокойным.

— Господин учитель! — отчаянно взвыл мужчина.

— Цыц! — Ковач замахнулся кулаком. — Как же, повезу я их в такую даль! Подойдет им и набережная в Уйпеште!

— Пожалуй, вы правы, — согласился Деак. — Только привяжите к ногам побольше камней.

— Можете не беспокоиться, господин прапорщик. Ну, голубчик, давай двигай!

Однако мужчина не тронулся с места. Он посмотрел на женщину, затем перевел взгляд на Деака и уверенным голосом сказал:

— Господин прапорщик, немедленно позвоните майору Мольке.

На мгновение установилась глубокая тишина. Деак предвидел такой поворот дела и все же до последнего момента еще надеялся, что этого не последует. Сейчас у него был такой вид, словно его ударили обухом по голове.

— Мольке? — спросил он неуверенно.

— Я доктор Эгон Тарпатаки, — заявил мужчина. — Уполномоченный гестапо.

Деак опустился на стул возле стола и закрыл глаза. Значит, Анита предательница!

Было около восьми вечера. Мольке сидел за письменным столом и раскладывал пасьянс. Но Шимонфи отлично знал, что, забавляясь картами, майор только старается скрыть свою нервозность.

Шимонфи с особым спокойствием, злорадно, с явным удовольствием доложил Мольке, что и на сей раз сорвалась замышленная майором провокация против Деака; он был счастлив, что не ошибся в своем друге. Сейчас Шимонфи не смущало даже присутствие лейтенанта Таубе, который слышал каждое слово их разговора с Мольке. И он доложил, что, как сообщили из нилашистского трибунала, доктора Петера Шааша и его жену они не арестовывали. Аналогичное сообщение он получил из штаба нилашистских штурмовиков. Чета Тарпатаки куда-то исчезла. И он никак не может понять только одного, почему Тарпатаки не предъявили своих документов или не заявили, что они сотрудники гестапо.

— Потому что они круглые идиоты, — раздраженно бросил майор Мольке и смешал карты.

— Нет, господин майор, — сказал Таубе, обдумывая каждое слово. — Вероятно, Тарпатаки предъявили документы, а нилашисты испугались, что сорвали нашу операцию, и со страха решили убрать все следы.