Андраш Беркеши - Уже пропели петухи

Звуки долетавшей из-за окна танцевальной мелодии вдруг сделались громче. Мольке остановился.

— Вы слышите, господин капитан? — понизив голос, сказал он, и Шимонфи ощутил в его тоне раздраженность.

— Деак любит музыку, — выпустив изо рта струйку дыма, равнодушно отвечал он.

— Но замечу, здесь у нас не ночное увеселительное заведение, а резиденция Особой следственной группы генерального штаба.

Шимонфи подмывало ответить ему какой-нибудь колкостью, но на это не осталось времени, потому что в комнате снова раздался голос Таубе:

— Прошу простить, господин майор. Патефон включил я. А господин прапорщик Деак, он еще вообще не возвращался домой.

— Как? — удивленно воскликнул Мольке и, подойдя ближе, остановился прямо перед капитаном Шимонфи. — Такие вольности возможны только у вас, в венгерской армии, дорогой Шимонфи! — Он взглянул на часы. — Восемь тридцать, а господин прапорщик все еще изволят где-то развлекаться.

Шимонфи посмотрел на замшевые туфли майора. Наверное, шил на заказ. У сапожника Арани. Такую пару из тысячи он узнает по покрою. По крайней мере, немцы хоть научатся у нас одеваться со вкусом. Резко вскинув голову, он сказал:

— Вы же сами вчера вечером попросили меня, — подчеркнул он слово «попросили», — дать Габору Деаку какое-нибудь задание до утра. Вот я и отправил его в Веспрем, откуда он пока еще не возвратился.

В лицо плеснула прохлада раннего утра. Шимонфи вздрогнул.

— Послушайте, Таубе, да закройте же вы наконец окно!

Рослый белокурый ординарец Деака повиновался.

— И сходите в комнату прапорщика, — приказал Мольке, — да вышвырните ко всем чертям эту его адскую машину.

Таубе кивнул головой, пошел к двери. Шимонфи, оставшись с Мольке вдвоем, сказал:

— Я хотел вас попросить, господин майор, чтобы в дальнейшем вы в присутствии ординарцев не читали мне нравоучений.

Мольке, иронически усмехнувшись, поклонился.

— Прошу прощения, дорогой Шимонфи. Я тоже хотел бы вас попросить кое о чем. — Он небрежно сунул руку в карман, слегка прислонился плечом к стене. — Если вы не согласны с моими приказами, направляйте ваши возражения начальнику генштаба, по официальным служебным каналам.

Шимонфи встал, раздавил недокуренную сигарету в фарфоровой пепельнице.

— Вы мне не командир, господин майор, а поэтому вы мне не можете отдавать приказы. Вы всего только мой советник.

— Полномочный советник.

Вошел Таубе, и Шимонфи снова ничего не мог сказать майору в ответ.

— Господин майор, — доложил ординарец, — прибыл господин полковник Герман. С ним еще какой-то венгерский офицер.

Мольке надменно улыбнулся.

— Знаю. Для этого я и пригласил вас сюда, господа.

— И господина Таубе тоже? — спросил Шимонфи с легкой иронией.

Мольке утвердительно кивнул головой.

— Да, и его тоже. — Посмотрев в упор на Шимонфи, он продолжал: — Вы передали Деаку материал на Ференца Дербиро?

Капитан Шимонфи помедлил с ответом, и Мольке понял, что разговор о служебных делах капитан не хочет вести при Таубе.

— Можете спокойно говорить, — заметил он. — Таубе тоже интересует это дело.

Венгерский капитан пожал плечами.

— Передал. Еще вчера утром.

— А донесение наружного наблюдения получили?

— Был туман, и «наружники» не смогли вести наблюдение за машиной Деака. Возле Эрда они попросту потеряли его.

Вошел полковник Герман вместе с венгерским офицером. Шимонфи машинально взял под козырек, но затем, поправившись, поднял на немецкий манер вверх руку, слегка вытянув ее вперед и одновременно внимательно разглядывая полковника. Это был плотный мужчина, среднего роста, слегка лысеющий, с продолговатым лисьим лицом и седеющими усиками под курносым носом. За пенсне виднелись прозрачные голубые глаза. Сопровождавший его венгерский офицер, подполковник Карой Мадяри, был полной противоположностью Герману: огромного роста, грузный мужчина в зеленовато-сером мундире, туго натянутом на его огромное тело и готовом вот-вот лопнуть по швам. Он колюче посмотрел из-под густых черных бровей на Шимонфи, но тот выдержал пристальный взгляд нилашистского генштабиста. Мадяри, повернувшись всем корпусом, перевел взгляд на Мольке, когда тот резким, громким голосом начал докладывать:

— Господин полковник, разрешите представить господ офицеров. — Герман сел за письменный стол, кивком головы приглашая и Мадяри тоже сесть. — Золтан Шимонфи, капитан генерального штаба, — продолжал майор. — Хельмут Таубе, лейтенант, офицер абвера с особыми полномочиями. — Для капитана это заявление было, конечно, неожиданным, но, взвесив его за несколько мгновений, он пришел к однозначному выводу о собственном идиотстве, — давно надо было понять, что за птица этот Таубе. И его охватил страх — нет, не за себя, а за Габора Деака.