Дрор Мишани - Метод инспектора Авраама

И она все еще кипела от возмущения.

– Знаешь, что? Одевай все, что захочешь. Не переодевайся, сиди за столом в провонявшей п о том одежде, в которой спишь! Нет у меня сил каждый день с тобой бороться!

Отец ушел в свою комнату переодеваться.

В юности это была комната Авраама Авраама. Потом, спустя несколько лет после того, как он покинул дом и стало ясно, что он туда не вернется, это превратилось в нечто типа склада. А в нынешние годы, когда отец вышел из больницы после инсульта, они с матерью превратили этот склад в комнату. Установили там кондиционер и спали теперь врозь, и не только из-за разногласий по поводу тепла-холода.

Авраам Авраам сел на свое место и выложил на стол пачку сигарет и мобильник.

– Все куришь? – спросила мать. – Неудивительно, что плохо себя чувствуешь.

– Я чувствую себя нормально.

– Ты цветы получил?

– Да, спасибо. Их принесли рано утром.

– Так почему же ты ничего не сказал? Я ведь звонила им в обед, скандалила, что курьер все еще их не принес. Они, может, послали тебе еще букет… Ну вот, выиграл два букета. Первый, конечно же, завял, потому что в воду ты его наверняка не поставил.

Отец вернулся в коричневом джемпере, надетом на белую фуфайку. Брюки на нем были те же. И потекла обычная беседа. Мать расспрашивала сына про жизнь, а тот увиливал от ответов.

– Слышали про кутерьму в полиции? – спросил он.

– Ужас какой-то! – закивала мать. – Я бы постеснялась работать в таком месте. Скажи, кроме тебя, там все водят шашни с полицейскими кралями? Ясно, почему в стране нет безопасности.

Она вытащила из холодильника уже открытую бутылку белого вина, и все трое подняли рюмки. Родители снова поздравили именинника теми же словами: « Только здоровья и успехов ». Отец постепенно погружался в себя. Так оно шло со времен инсульта, несмотря на улучшение, которое привело врачей в изумление. В какой-то момент он становился рассеянным, начинал говорить невпопад и под конец, будто чувствуя свой регресс, почти полностью уходил в себя и сосредотачивался на тарелке, на медленном пережевывании пищи. Мать с сыном ждали, пока он доест свой суп. Единственным, что могло его оживить, был разговор про Иран и про реальную вероятность того, что он в скором будущем разбомбит Тель-Авивский округ.

Авраам Авраам все больше скисал. Мать поставила на стол второе, приготовленное специально в честь дня его рождения, – жареную печенку с луком, пюре и острый помидорный салат. Инспектор перестал слушать ее вопросы и просто сидел и быстро пережевывал еду. У него было две теории по поводу роли родителей в выборе его профессии: одна, связанная с матерью, другая – с отцом. Согласно первой, Авраам решил стать инспектором полиции, когда в детстве, возвращаясь из школы, пытался опознать приметы настроения матери. У него выработалась острая чувствительность к этим приметам – к ее гримасам, к изменениям тона ее голоса. Еще на лестнице он старался угадать, что она сварила, и тем самым понять, закончится ли обед колотушками. Когда она готовила любимое им блюдо, обед проходил мирно. Если же по причинам, ему неведомым, мать стряпала нечто, не лезшее ему в глотку, – значит, хорошего не жди. Например, запах голубцов или фаршированных перцев уже на лестнице предвещал оплеухи.

По второй теории, он стал следователем во время прогулок с отцом, главным образом по субботам. У них была игра, которую придумал отец. Он говорил:

– Кажется, я вижу женщину в синем плаще.

И трехлетний или четырехлетний Авраам Авраам, сидящий в своей прогулочной коляске, взволнованно оглядывал улицу, пока не обнаруживал такую женщину и не указывал на нее пальчиком. Когда он подрос, игра усложнилась. Отец говорил:

– По-моему, я вижу мужчину, который опаздывает на встречу.

И его сын прочесывал взглядом улицу, пока не замечал небритого мужчину, перебегающего дорогу на красный свет, и не указывал на него. Отец, держащий его за руку, говорил: «Точно!» – и Авраам был попросту счастлив.

Прервав молчание, он спросил отца:

– Как самочувствие?

Но тот не услышал вопроса.

– Шломо, – сказала мать, – Ави спрашивает, как ты себя чувствуешь. Что с тобой, ты еще и оглох?

Когда они поели и мать сложила посуду в посудомойку, зазвонил мобильник.

– Инспектор Авраам?

– Слушаю. – Он вышел из кухни.

– Это Литаль Леви, из участка. – Инспектор узнал молодую сотрудницу, новенькую, всего пару месяцев назад окончившую курс подготовки полицейских. – Вы – ответственный за дело подростка, которое завели вчера? Так ведь?