Артур Конан-Дойль - Этюд в багровых тонах

- А дальше?

- У меня отлегло от сердца, когда они уехали. Сын мой сейчас дома, он в отпуску, но я побоялась рассказать ему - он очень уж вспыльчивый и нежно любит сестру. Когда я заперла за ними дверь, у меня словно камень с души свалился. Но, увы, не прошло и часа, как раздался звонок и мне сказали, что мистер Дреббер вернулся. Он вел себя очень развязно, очевидно, успел порядком напиться. Он вломился в комнату, где сидели мы с дочерью, и буркнул мне что-то невразумительное насчет того, что он-де опоздал на поезд. Потом повернулся к Алисе и прямо при мне предложил ей уехать с ним. "Вы уже взрослая, - сказал он, - и по закону никто вам запретить не может. Денег у меня куча. Не обращайте внимания на свою старуху, едемте вместе сейчас же! Вы будете жить, как герцогиня!" Бедная Алиса перепугалась и бросилась прочь, но он схватил ее за руку и потащил к двери. Я закричала, и тут вошел мой сын, Артур. Что было потом, я не знаю. Я слышала только злобные проклятия и шумную возню. Я была так напугана, что не смела открыть глаза. Наконец я подняла голову и увидела, что Артур стоит на пороге с палкой в руках и смеется. "Думаю, что наш прекрасный жилец сюда больше не покажется, - сказал он. - Пойду на улику, погляжу, что он там делает". Артур взял шляпу и вышел. А наутро мы узнали, что мистер Дреббер убит неизвестно кем.

Рассказывая, миссис Шарпантье то вздыхала, то всхлипывала. Временами она даже не говорила, а шептала так тихо, что я еле разбирал слова. Но все, что она сказала, я записал стенографически, чтобы потом не было недоразумений.

- Очень любопытно, - сказал Холмс, зевая. - Ну, и что же дальше?

- Миссис Шарпантье замолчала, - продолжал сыщик, - и тут я понял, что все зависит от одного-единственного обстоятельства. Я посмотрел на нее пристальным взглядом - я не раз убеждался, как сильно он действует на женщин, - и спросил, когда ее сын вернулся домой.

- Не знаю, - ответила она.

- Не знаете?

- Нет, у него есть ключ, он сам отпирает дверь.

- Но вы уже спали, когда он пришел?

- Да.

- А когда вы легли спать?

- Около одиннадцати.

- Значит, ваш сын отсутствовал часа два, не меньше?

- Да.

- А может, четыре или пять часов?

- Может быть.

- Что же он делал все это время?

- Не знаю, - сказала она, так побледнев, что даже губы у нее побелели.

Конечно, после этого уже не о чем было говорить.

Я разузнал, где находится лейтенант Шарпантье, взял с собой двух полицейских и арестовал его. Когда я тронул его за плечо и велел спокойно идти с нами, он нагло спросил: "Вы, наверное, подозреваете, что я убил этого негодяя Дреббера?" А поскольку об убийстве и речи пока не было, то все это весьма подозрительно.

- Очень, - подтвердил Холмс.

- При нем была палка, с которой он, по словам матери, бросился вслед за Дреббером. Толстая, тяжелая дубинка, сэр.

- Как же, по-вашему, произошло убийство?

- А вот как. Он шел за Дреббером до самой Брикстон-роуд. Там снова завязалась драка. Шарпантье ударил этой палкой Дреббера, всего вероятнее, в живот, - и тот сразу же умер, а на теле никаких следов не осталось. Лил дождь, кругом не было ни души, и Шарпантье оттащил свою жертву в пустой дом. А свеча, кровь на полу, надпись на стене и кольцо - это всего-навсего хитрости, чтобы запутать следствие.

- Молодец! - одобрительно воскликнул Холмс. - Право, Грегсон, вы делаете большие успехи. У вас большая будущность.

- Я тоже доволен собой, кажется, я недурно справился с делом, горделиво ответил сыщик. - Молодой человек в своих показаниях утверждает, что он пошел за Дреббером, но тот вскоре заметил его и, подозвав кэб, уехал. Шарпантье утверждает, что, возвращаясь домой, он якобы встретил своего товарища по флоту, и они долго гуляли по улицам. Однако он не смог сказать, где живет этот его товарищ. Мне кажется, тут все сходится одно к одному необыкновенно точно. Но Лестрейд-то, Лестрейд! Как подумаю, что он сейчас рыщет по ложному следу, так меня разбирает смех! Смотрите-ка, да вот и он сам!

Да, действительно в дверях стоял Лестрейд - за разговором мы не услышали его шагов на лестнице. Но куда девалась его самоуверенность, его обычная щеголеватость? На лице его была написана растерянность и тревога, измятая одежда забрызгана грязью. Очевидно, он пришел о чем-то посоветоваться с Шерлоком Холмсом, потому что, увидев своего коллегу, был смущен и раздосадован. Он стоял посреди комнаты, нервно теребя шляпу, и, казалось, не знал, как поступить.

- Совершенно небывалый случай, - произнес он наконец, - непостижимо запутанное дело!