Патриция Хайсмит: Нисхождение

« 8 июня 19…

Дорогой Джон!

Хаммамет, как ты и обещал, просто чудесен. Потрясающие пляжи. Ты по-прежнему собираешься приехать тринадцатого? Я уже готов начать здесь работать, завязывая беседу с незнакомцами при первой же возможности, но интересующий тебя сорт людей не всегда говорит по-французски. Вчера вечером я побывал в «Лез Аркад» (это кафе в миле от «Ла Рен»).

Пожалуйста, попроси Ину черкнуть мне пару строк. Я написал ей. Без каких-либо вестей из дома я чувствую себя здесь немного одиноким. Или здешняя почта, как ты и говорил, работает фантастически медленно…»

Отправив письмо, он почувствовал себя еще более одиноким, чем до этого. Каждый день, а иногда и дважды за день он справлялся о письмах в «Дю Гольф». Но ни письма, ни телеграммы на его имя не было. Ингхэм сам поехал на почту, поскольку не чувствовал уверенности, что его письмо будет отправлено в тот же день, если он опустит его в отеле. Разные клерки давали ему три различных варианта времени прибытия почты, и он пришел к выводу, что ни один из них толком этого не знает.

Ингхэм спустился к пляжу где-то около шести вечера. Подступ к морю походил на джунглеобразные заросли пальмовых деревьев, произраставших прямо на негостеприимном песке. Между пальмами вилась протоптанная дорожка, ведущая к пляжу. Несколько металлических шестов, видимо оставшихся от заброшенной детской площадки, торчали из песка и у самого верха были покрыты налетом из маленьких белых улиток, плотно, словно ракушечник, облепивших поверхность. Металл так нагрелся, что до него невозможно было дотронуться. Прихватив с собой блокнот и ручку, он шагал, погруженный в мысли о своем романе. Пока Джон не приедет сюда, вряд ли он сможет написать что-то для «Трио».

Он вошел в воду и плавал до тех пор, пока не почувствовал легкую усталость; лишь тогда он выбрался на берег. Море довольно долго оставалось мелким. Под ногами ощущалось гладкое песчаное дно, которое, по мере удаления от берега, становилось все более каменистым, затем снова, пока можно было достать ногой, шел песок. Ингхэм обтер лицо махровым халатом, потому что забыл прихватить с собой полотенце. Затем уселся со своим блокнотом. Его книга была о человеке, который вел двойную жизнь, не осознавая ее аморальности, но который тем не менее испытывал душевное смятение и беспокойство. Ингхэм не хотел этого признавать, он не собирался судить героя Деннисона, но ему пришлось. Это был обыкновенный молодой человек (в начале книги ему всего двадцать), который после женитьбы зажил счастливой семейной жизнью, а в тридцать лет стал директором банка. При каждом удобном случае он присваивал банковские средства, в основном с помощью подлога, и с не меньшей легкостью, чем воровал, раздавал и одалживал деньги другим. Инвестировав часть своих денег для будущих нужд своей семьи, он две трети отдавал тем людям (также под фальшивыми именами), которые в них нуждались, чтобы начать собственное дело.

Как это зачастую случалось, уже через двадцать минут размышления навеяли на него дремоту, и, выдавив из себя строчек двенадцать, он начал погружаться в сон, когда громкий голос американца вернул его к действительности:

— Здравствуйте! Что-то я не видел вас последние несколько дней.

Ингхэм сел.

— Добрый день. — Он знал, что за этим последует и что он примет приглашение пропустить сегодня вечером по стаканчику в бунгало Адамса.

— Сколько времени вы собираетесь пробыть здесь? — спросил Адамс.

— Пока не знаю. — Ингхэм поднялся и принялся надевать халат. — Может, недели три. Сюда должен приехать мой друг.

— О, тоже американец?

— Да. — Ингхэм посмотрел на копье в руке Адамса — предмет непонятного назначения, что-то вроде остроги пяти футов длиной.

— Я возвращаюсь к себе в бунгало. Не хотите заглянуть ко мне и выпить чего-нибудь прохладительного?

Ингхэм сразу же подумал о кока-коле.

— С удовольствием. Спасибо. Что вы делаете этим копьем?

— О, гоняюсь за рыбами, но еще ни разу ни одной не поймал. — Он хохотнул. — Сказать по правде, я поддеваю им ракушки, до которых не могу дотянуться, когда плаваю. В тех местах, где вода не менее пяти-шести футов глубиной.

Песок под ногами сильно нагрелся, но пока еще можно было терпеть. Ингхэм пес в руках свои пляжные сандалии. У Адамса они вообще отсутствовали.

— Вот мы и пришли, — неожиданно сказал Адамс, сворачивая на утоптанную песчаную дорожку, ведущую к его бело-голубому бунгало с куполообразной, в арабском стиле, крышей, для лучшего сохранения прохлады.