Аркадий Карасик: Последняя версия

- У каждого свое, Тимофеич, - я примирительно посмеялся, похлопав работягу по потному плечу. - Кому каркасы ворочать, кому пожары гасить. Соответственно и платят: ты кладешь в карман десяток увесистых кусков, я всего-навсегох пятую часть.

- Куски, говоришь? Бумаженции, которыми впору стены оклеивать. Пошли давеча с жинкой на рынок, купили пожрать, одежонку пацанятам - поллимона выложили... А жрать, между прочим, каждый Божий день охота, та же обувка на пацанятах просто-таки горит, да и бабе не ходить голяком... Вот и все мои прибытки. Впору выходить потемну с ножичком, подстерегать дерьмовых богачей. Посадят - туда и дорога, не повяжут - жить можно...

Железная дверь с грохотом открылась, из цеха выглянул бородатый мужик с растрепанными волосами, щедро попудренными цементом.

- Ты что, косоглазый, на чужом... в рай в"ехать хочешь? Форма простаивает, так тебя и перетак. Тащщи каркасы, вдоль тебя и поперек, по матушке Волге с пересадкой в космосе...

Обычный производственный диалог, пересоленный и переперченный. Так уж повелось в Росбетоне: на одно нормальное слово - полтора десятка извлеченных из соседней лужи.

Тимофеич быстренько опростал вторую банку шипучки и бросился трусцой на зов приятеля. Или - бригадира, черт их там разберет, в каких должностях пребывают. Лично я различаю только три категории работающих: работяги, мастера с онтролерами всех степеней да толстые матерщинные крановщицы. Итти в цеха мне расхотелось. Не потому, что - высоконравственный и святой, сам могу при случае и соответствующем настроении такими словообразованиями огреть - у слушающих мозги набекрень. Просто считаю постыдным находиться среди вкалывающих работяг этаким туристом, шастающим вдоль стендов бездельником.

Возвратился в дежурку и ожидающе уставился на упорно молчащий телефон. Ну, зазвони, дорогой, проснись, ведь наступает пора проверки бдительности несения службы сторожами. Шесть часов вечера. Сурен, небось, возвратился с очередного собрания-совещания в свой уютный кабинетик и вот-вот примется обзванивать дежурных. Казалось бы, что главному экономисту до сторожевой охраны, его дело - деньги считать,обкатывать прибыльные контракты с заказчиками да повыгодней реализовывать продукцию. А Вартаньян и охраной занимается. Причем - не вскользь, не время от времени - вплотную. С минуты на минуту позвонит.

Так и получилось. Телефонный аппарат вздрогнул, зашелся в истерических всхлипываниях и, когда я поспешно снял трубку, радостно заблаговестил голосом Сурена.

- Костя, порадуй, скажи, как дела? Не напали рэкетиры, не поджидают ли лучшего твоего друга киллеры?

В голосе заместителя генерального ни малейшего акцента, о его армянском происхождении говорит, разве, чисто кавказской построение фраз и частое употребление набивших оскомину словечек: пожалуйста, дорогой друг, порадуй, понимаешь...

- Все чисто, Сурен Иваныч, можете спокойно ехать домой.

- Какой там дом, друг, когда работать надо? Замучили всякие бумаги и бумажки, дышать не дают. А тут ещё в кассе - ремонт, кассирша все деньги стащила в мой сейф... Понимаешь, друг?

Понятно. Вартаньян обожает работать по вечерам, раньше полуночи из кабинета не выходит. По его убеждению, день загромождается неприятной текучкой, когда - ни подумать, ни взвесить. Тащат из бухгалтерии многостраничные ведомости, отдел реализации донимает накладными, производственники информируют - обязательно в письменном виде! - о марках и количестве выпущенной продукции, посетители, один за другим, появляются в кабинете...

А вот ночью - благодать. По правую руку - трубка радиотелефона, по левую - стакан крепчайшего чая, мерцает монитор компьютера, покорно раскладываются многочисленные бумаги. Думай, взвешивай, принимай решения.

- Послушай, друг, просьба имеется. Маленькая, как мизинчик твоей Светланы... Не пускай, пожалуйста, ко мне никого, а? Если даже президент заявится под ручку с премьером - все равно не пускай...

- Сделаю.

Меня покоробило упоминание "мизинчика" Светы. Правда, многозначительное словечко "твоей" несколько сгладило возмущение, но все же - неприятный осадок надолго проник в сознание. Ибо наши отношения с давних пор напоминают примитивный треугольник, нижние вершины которого занимаю я с Суреном, в верхнем углу парит над нами изящная, умненькая Света. И не просто красивая женщина - главный технолог Росбетона.

Наши со Светой два угла сближены почти вплотную, угол Вартаньяна отдален, но горячему армянину помогает мое положение обычного сторожа. Во время совещаний-банкетов, доступ туда мне перекрыт, Сурен имеет возможность беспрепятственно ухаживать за технологиней, добиваясь нашего с ней отдаления друг от друга.