Роман Каретников - Черный диггер

Этот работал исправно. Зуммер гудка ввинтился Сергею в ухо так, что пришлось даже немного отстранить трубку. Крутин вставил карточку, выданную ему человеком-рыбой, в прорезь и набрал номер, надеясь, что не перепутал его цифры.

Пошел гудок вызова. Затем раздался щелчок соединения, и ему ответили:

- Слушаю.

Это был не Профессор, но голос тоже знакомый, который он уже никогда не спутает ни с каким другим. Роман Александрович из всесильной Конторы.

- Дайте мне Войцеха Казимировича, - сказал Крутин.

Воцарилась тишина, издалека глухо донеслось:

- Прошу, это вас.

И тотчас в трубке появился звучный голос Профессора:

- Сережа! Это вы?

- Да, Войцех Казимирович.

- У вас все в порядке?

- По-моему, да. По крайней мере, слежки не замечаю.

- Отлично! А теперь немедленно уходите с того места, где вы сейчас находитесь. Слышите? Немедленно! До встречи, Сережа!

- До встречи, Профессор! - закричал Крутин. - Удачи вам!

Но трубка ответила ему короткими гудками. Тоненькая ниточка связи с Профессором опять оборвалась, и Сергей остался один.

Крутин повесил трубку и пошел прочь от этого места, оглядываясь по сторонам, не проявляет ли кто к нему излишнего любопытства. Возвращаться он решил не тем путем, которым пришел сюда, а по улице Гоголя, тоже весьма многолюдной и оживленной. Поэтому Сергей свернул за угол и, потирая раненое плечо, побрел по усаженной каштанами улице имени автора первых отечественных страшилок.

"Опель" цвета запекшейся крови остановился в двадцати шагах перед ним, опять нагло въехав передними колесами на тротуар. Его дверки распахнулись, и из салона навстречу Сергею выглянули восковое лицо человека-рыбы и широкая ухмыляющая рожа Валеры.

- Ну что, нагулялся? - радостно крикнул этот быкоб-раз и сделал рукой загребающий жест. - Иди сюда. Хватит прохлаждаться.

Сергей развернулся и побежал.

За эти дни он слишком много бегал. Нет, не так. За эти дни Сергей только и делал, что убегал. Вся жизнь слилась для него в бесконечно долгий бег с короткими передышками. Но он ничего не мог поделать. Крутин бежал, заставляя свои ватные, непослушные ноги работать. Бежал, чувствуя, как его качает из стороны в сторону. И хотя Крутин знал, что его сейчас может обогнать даже пятилетний ребенок, а не то что те здоровые тренированные люди за его спиной, он бежал. Из последних сил, хватая ртом воздух, прогоняя темную липкую пелену, наползающую на сознание, Сергей бежал, чтобы использовать все возможности до конца. Пусть они даже не сулили ему никаких шансов.

Эти сволочи надули их. Его и Профессора. Хотя Крутин так до конца и не поверил им, да и Профессор, кажется, тоже. Потому-то он и приказывал Сергею уходить немедленно и как можно быстрее. Но Контора не собиралась упускать свой шанс. Они не могли допустить потери таких свидетелей, как он или Войцех Казимирович. Поэтому их судьба была предрешена заранее.

В этот момент ноги Крутина заплелись, и он чуть было не заехал лицом в асфальт, после чего уже, наверное, вряд ли смог бы подняться. Путем невероятных телодвижений Сергею удалось сохранить равновесие, хотя какие-то метры он пробежал, согнувшись буквой "г" и растопырив руки, как идущий на аварийную посадку истребитель. В таком вот неудобном ракурсе он углядел просвет между детской музыкальной школой (по виду заброшенной и неработающей) и "Домом траура" (действующим и процветающим, судя по количеству машин перед ним). В железной ограде между ними не хватало одного из прутьев, в эту-то спасительную брешь Крутин и устремился, придав себе наконец вертикальное положение. Когда Сергей протискивался между прутьями, то, оглянувшись назад, увидел, что "Опель" с водителем и человеком-рыбой отъезжает от тротуара, наверное, чтобы обогнуть квартал и отрезать пути отхода с той стороны, а сзади его преследует несущийся огромными прыжками Валера. Сергей благополучно, не задев раненое плечо, проник через ограду и побежал дальше, надеясь, что дыра, достаточная для него, окажется слишком узкой для его преследователя. Однако Валера не стал тратить время и пытаться протиснуться следом, а вместо этого с неожиданным для такой туши проворством перемахнул через ограду и продолжал настигать Крутина с неотвратимостью танка, соревнующегося в скорости с черепахой.

Они оказались в узком простенке между двумя зданиями. Сергей бежал по темному проходу, не зная, куда он его выведет и будет ли еще одна лазейка там, где он сейчас окажется, но тоскливое предощущение уже начало овладевать им. Маленький человечек у Крутина в животе перестал посылать свои сообщения об опасности и, махнув рукой, залил все внутри чернилами фиолетовой безнадеги. Поэтому Сергей ничуть не удивился, оказавшись в крохотном дворике, являвшем собой идеальный тупик из тех, что называют "каменным мешком". С одной стороны стеной возвышались небольшие сараюшки, разделенные на боксы, которыми последний раз пользовались, наверное, еще до революции 1917 года. С другой стороны имелись здания школы и похоронного бюро, точнее, задники этих зданий, без единых признаков жизни. Двери и в одном, и в другом строении, конечно, имелись, но столь запущенного вида, что становилось ясно - последним человеком, который прошел через них, был тот, кто перед этим запер сараи. С боков всю эту безрадостную картину окружал забор высотой в три человеческих роста, через который Сергей не смог бы перепрыгнуть и в обычном состоянии со здоровой рукой. Все. Деваться некуда.