Джон Карр: Дом на локте сатаны

- Кого бы я ни встретил,- мрачно прервал его Гэррет,- это не имеет отношения к теперешней проблеме. Что тебя так беспокоит, Ник? Хочешь еще выпить?

- Нет, спасибо. Я немного не в своей тарелке - весь день почти ничего не ел и не хочу нагружаться перед обедом.

- Хорошо. Тогда сядь и расскажи обо всем подробно.

- По-моему, я писал тебе,- продолжал Ник, опускаясь на стул и беря очередную сигарету,- что между моими родителями и моим достойным дедом не было никаких контактов с тех пор, как отец покинул родные берега?

- Да, писал.

- Это было не совсем точно. Мой отец никогда не писал Кловису, если не считать возвращения его тысячи фунтов с соответствующими процентами, и я тоже, видит бог. Но тетя Эсси иногда присылала несколько строчек моей матери, которая добросовестно ей отвечала. Это бывало нечасто - раз в год или даже в два года,- но давало хоть какое-то представление о том, что творится в доме предков. Старый Кловис, о котором, возможно, лучше упоминать пореже...

- В тот единственный раз, когда я встретился с ним много лет назад, он не показался мне таким уж плохим.

- Естественно - учитывая, что ты никогда не сердил и не раздражал его. Впрочем, есть ли человек, о котором нельзя сказать того же самого?- Закурив сигарету, Ник с невеселой усмешкой посмотрел на собеседника.- Уверяю тебя, он был кошмарным типом. Мы все, Гэррет, странная и, возможно, не вполне нормальная публика, но мой дедуля был выдающийся экземпляр. Исключая минуты исполнения сентиментального обычая во время чьего-нибудь дня рождения (не важно, что это за обычай - насколько я знаю, его соблюдают и поныне), Кловис изводил всю семью чередованиями дурного настроения и приступов ярости. Это выглядело достаточно скверно, когда я и мои родители жили в Грингроуве, ну а потом... Достаточно почитать между строк в письмах Эсси, хотя она и считала старика Господом Всемогущим. Он превращал в ад жизнь всех окружающих, но с особым упорством - жизнь дяди Пена.

- Тем не менее,- прервал Гэррет,- насколько я понял, он оставил все твоему дяде Пену.

- Да, согласно завещанию, составленному в сорок восьмом году и помещенному Эндрю Долишем на хранение в сейф. Кловис не делал из этого тайны. "Ты этого не заслуживаешь, Пеннингтон, но ты мой сын". Даже Эсси все знала о завещании и тоже отмечала, что Пен этого не заслужил.

Ник сделал паузу, поводив рукой в облаке табачного дыма и пылинок.

- Мне всегда нравился дядя Пен,- с вызовом добавил он,- и я не хочу, чтобы его оставили в дураках.

- В каком смысле?

- Имей терпение - сейчас я все расскажу.

- Ладно, валяй.

- Мне нравился дядя Пен,- повторил Ник.- Конечно, он держался несколько театрально. Учитывая его страсть к сцене, думаю, он пожертвовал бы своими ушами, чтобы стать членом этого клуба. Но он обращался со мной, как со взрослым, а это верный способ заручиться привязанностью ребенка. Дядя Пен всегда находил время для разговора со мной, а уж говорить он умел! Он рассказывал мне разные истории - главным образом о привидениях. Хотя дядя Пен не верил ни во что сверхъестественное и смеялся над предположениями, будто мертвые могут возвращаться, его, как и многих людей такого сорта, привлекали разные ужасы. Я хорошо помню, как он тогда выглядел - еще более худой, чем ты, но, в отличие от тебя, хрупкого сложения, да и здоровьем дядя Пен был слаб. Как сейчас, вижу его прогуливающимся по саду и декламирующим стихи. В то время мои представления о поэзии ограничивались Киплингом или "Горацием на мосту" твоего друга Маколи. А это была настоящая поэзия - Ките, Донн, Шекспир. Но Кловис ненавидел поэзию так же, как и театр. Теперь мы знаем, что старый черт втайне восхищался тем, как мой отец умел ему противостоять.

- А твой дядя Пен этого не умел?

- На такой вопрос нелегко ответить. Подростки многое слышат, но они не понимают своих взрослых родственников, которые кажутся им непредсказуемыми. Прошло много времени, прежде чем я об этом задумался и попытался вытянуть из родителей какую-нибудь информацию. Вроде бы много лет назад Пен вышел из повиновения. Это произошло весной двадцать шестого года, когда я еще ходил в детском комбинезончике, а дяде Пену было всего двадцать с небольшим. Моя бабушка умерла в двадцать третьем году, оставив ему солидную сумму. Однажды, после очередного дедушкиного приступа ярости и ссоры с Эсси, он спокойно упаковал чемодан и покинул дом. Вскоре выяснилось, что дядя Пен снял виллу в Брайтоне и живет там с какой-то актрисой, чье имя я забыл или не знал вовсе. Господи Иисусе!- воскликнул Ник, воздев руки к небу.- Можешь вообразить благочестивый ужас Кловиса и испуганное щебетание бедняжки Эсси? Но это недолго продолжалось. Притягательная сила фамильного дома оказалась слишком мощной. В сентябре того же года Пен вернулся в Грингроув, а капризы и актриса были временно забыты.