Арнальд Индридасон - Трясина

— Но…

— Да знаем мы все, он умер, — сказал старший сын.

— Ага, его убили, — добавил младший. Братья заговорщицки улыбнулись друг другу.

— Молодцы, мне бы так легко это переживать, — сказала мать и потрепала старшего сына по щеке.

— С Хольбергом у меня были нормальные отношения, — сказал отец. — Мы иногда разговаривали, когда встречались у подъезда. Он уже давно тут жил, мы с ним обсуждали сад на заднем дворе, всякие дела вроде починки забора и так далее. Как обычно, соседские такие разговоры.

— Впрочем, мы не дружили, — добавила мать. — Только разговаривали изредка, а общаться считай что не общались. Я думаю, так и должно быть. У всех своя частная жизнь.

Нет, они не видели никаких незнакомых людей близ дома, нет, никаких молодых людей в зеленых куртках не встречали. Женщине явно не терпелось посадить детей в машину и уехать.

— У Хольберга бывали гости? — спросил Сигурд Оли.

— Никогда не видела, — ответила женщина.

— Мне казалось, он вообще человек одинокий, — добавил ее муж.

— У него в квартире воняло, — сказал старший мальчик.

— Да-да, воняло, только держись, — поддакнул его брат.

— Это просто сырость от пола в подвале, — извиняющимся тоном сказал их отец.

— Да и до нашего этажа иногда доходит, — подхватила его жена. — Сырость, я имею в виду.

— Мы ему говорили об этом.

— А он обещал разобраться.

— Да-да, обещал, как раз на днях два года минуло.

«Богатеи» из Гардабая не сводили с Эрленда глаз. Какие измученные, отчаявшиеся лица. Еще бы, пропала младшая дочь, уже три дня о ней ни слуху ни духу. Вот прямо со дня свадьбы. Младшая дочь! Эрленд почему-то воображал себе малышку с кудрявыми золотыми волосами — а она оказалась студенткой факультета психологии Университета Исландии, двадцати трех лет от роду.

— Вы говорите, со дня свадьбы? — переспросил Эрленд, оглядывая просторную гостиную. Квартира занимает столько же, сколько целый этаж в его доме.

— Ее свадьбы! — сказал отец беглянки таким тоном, словно до сих пор не мог поверить в случившееся.

— Сбежала с собственной свадьбы, подумать только! — всхлипнула мать девушки и высморкалась в носовой платок.

Был полдень, Эрленду потребовалось целых полчаса, чтобы добраться от Рейкьявика до Гардабая, — дорожные работы. Большой особняк он нашел далеко не сразу, с улицы его практически не видно. Вокруг разбит шикарный сад, весь в деревьях, иные высотой метров шесть.

Родители, конечно, в шоке, решил Эрленд, но все же это пустая трата времени. У него есть дела поважнее. Впрочем, ладно, ну не говорю я уже лет двадцать со своей бывшей, что с того, надо сделать ей одолжение.

Мать беглянки одета в изящный бледно-зеленый жакет и юбку того же цвета, отец — в черный костюм. Постоянно повторяет, что очень беспокоится о дочери. Уверен, она в конечном итоге вернется домой, ей ничего не угрожает — он решительно отказывался даже предполагать противное, но все же решил сообщить в полицию, однако так, чтобы по стране не объявляли розыск. Ни к чему эти объявления в газетах, по радио и телевидению.

— Просто взяла и исчезла, — сказала мать.

Оба немного старше меня, наверное, около шестидесяти. Бизнесмены, импортируют детскую одежду, денег явно хватает на все с лихвой. Нувориши, одним словом. Да и возраст едва заметен. В доме гараж на две машины, каковые и стоят перед ним, обе новые, отполированы до блеска.

Мать девушки наконец собралась с силами и стала рассказывать, как было дело.

— Все случилось в субботу, три дня назад — боже, как летит время, — и какой это был восхитительный день! Их поженил этот, как его, в общем, викарий один, нынче очень популярный.

— По мне, так просто ужас, — сказал отец. — Прибежал взмыленный, махая портфелем, выдал на-гора пару клише, от каких зубы сводит, и убежал восвояси. Понятия не имею, отчего он такой популярный.

Но мать не собиралась позволять мужу портить рассказ о самой красивой свадьбе на свете.

— В общем, божественный день! Солнце, восхитительная осенняя погода. Человек сто на одном только венчании. У дочки же столько друзей. Ее все так любят. А потом у нас был прием, тут, в Гардабае. Как это заведение называется, я все время забываю?

— «Гардахоль», — подсказал отец.

— Да-да, восхитительный, уютный ресторан, — продолжила мать. — Ни одного пустого места — в смысле, гостей было очень много. Столько подарков. А потом… а потом…

Мать залилась слезами.

— Настала пора им танцевать первый танец, — продолжил за нее отец, — и этот кретин, ее муж, вышел на танцпол. Мы позвали Дису Розу, а ее и след простыл. Мы стали искать, но она словно сквозь землю провалилась.