Арнальд Индридасон - Каменный мешок

— Как выяснилось, что со склада воруют? — спросила Элинборг.

— Жадность, как говорится, фраера сгубила. Когда воровство достигает таких масштабов, как было в том случае, его становится очень сложно скрыть, и сослуживцы стали подозревать, что на базе что-то не так.

— А что за люди были замешаны? — спросил Эрленд и достал из кармана пачку сигарет.

Полковник Хантер кивнул, и гость закурил. Элинборг в благородном гневе отвернулась.

— Рядовые. Почти все. Начальник склада был среди них старший по званию. И еще как минимум один исландец. Он жил на Пригорке, на северной стороне.

— Не помните, как его звали?

— Нет. Жил в этакой халупе, хотя и довольно здоровой, с семьей. Мы у него дома нашли краденого на пару машин. Все с нашего склада. Я справился по дневнику, и там сказано, что у него было трое детей. Хорошо их помню, два мальчика и одна девочка, инвалид. А еще была их мать…

Хантер замолчал.

— С ней связано что-то особенное? — спросила Элинборг.

— О, еще как связано. Если хотите знать, то, по-моему, она за всю жизнь не видела и недели без побоев.

Полковник снова замолчал, словно стараясь поточнее вспомнить, как было дело, вернуться в давно минувшие года, когда по ходу расследования хищения на складе ему пришлось зайти в один неприметный исландский дом на холме и увидеть незнакомую женщину со знакомыми следами насилия. Он сразу понял — ее били. И не то чтобы это так случайно совпало — семейная ссора накануне визита военной полиции. Нет, ее били и унижали все время, много лет, если не десятилетий, систематически, постоянно. Ни душа, ни тело этой несчастной не ведали ни минуты покоя.

Он даже не сразу ее заметил. Войдя в дом, сопровождаемый четырьмя помощниками-военными, он первым делом увидел девочку, перекрученную, что твой крендель, в уродливой деревянной кровати на кухне. Увидел двух мальчишек, которые стояли, словно часовые, по обе стороны от девочкиной кровати, не смея шелохнуться от страха — еще бы, вдруг ни с того ни с сего в дом пришли сразу пятеро незнакомых дядь в военной форме. Увидел и хозяина дома — тот встал навстречу гостям из-за обеденного стола. Они не предупредили о визите, а он их, судя по его виду, совсем не ждал. Мужчина не представлял ни малейшей опасности — на войне учат распознавать, кто герой, а кто тряпка и сопляк, и тут хватило одного взгляда, чтобы понять — этот не герой. Был бы у него хвост, он бы его поджал.

И тут будущий полковник в отставке увидел мать семейства. Глаза не сразу привыкли к темноте — дело было ранним утром ранней весной. Оказалось, сбоку от кухни есть небольшой коридор и там стоит кто-то — не стоит, а словно прячется. Гость решил, что это еще один из компании воров, пытается сбежать, пока его не заметили, — и ринулся туда, одновременно выхватывая из кобуры пистолет. Крикнул «стой!» и направил дуло в темноту коридора. В тот же миг девочка-инвалид завыла изо всех своих сил, а мальчики накинулись на него, крича что-то непонятное по-исландски. И тогда из темноты вышла эта женщина, и картину сию Эдвард Хантер, по его утверждению, не забудет даже в загробной жизни, если таковая существует в природе.

Он сразу понял, почему она пряталась в коридоре. Ее лицо представляло собой один гигантский синяк, верхняя губа разбита, левый глаз так распух, что не открывается, а из правого глаза на гостя льется потоком животный страх. Словно повинуясь условному рефлексу, несчастная поклонилась человеку с пистолетом — казалось, ждет, что ее будут бить. На ней было сразу два платья, одно грязнее и изорваннее другого, ноги голые, обута в нечто, что уже давно потеряло право именоваться обувью. Вместо волос на голове колтун, не пряди, а замасленные веревки свисают на плечи. Передвигается с трудом, кажется, хромает. За всю свою жизнь Эдвард Хантер не видел ни одного живого существа, столь же грязного, замызганного и забитого.

Она сказала что-то мальчикам, и те успокоились, старший подошел к маме и обнял ее. И тогда полковник понял, что она пряталась в коридоре не потому, что стеснялась показать лицо или боялась незваных гостей.

Нет. Она пряталась там от стыда.

Будущий полковник перевел взгляд на ее мужа, убрал пистолет в кобуру, подошел к нему поближе и со всего размаху раскрытой ладонью ударил его по лицу.

— Вот как это было, — завершил Хантер свой рассказ. — Вы должны меня понять, я не сдержался. Просто потерял контроль над собой. Не знаю, что на меня нашло. Когда ты в армии, тебя учат, тебя тренируют, в тебя вдалбливают раз за разом никогда не терять контроль над собой. Не поддаваться панике. Всегда сохранять голову холодной — что бы ни происходило вокруг. И это важно, ведь армия не шутка, тем более тогда шла самая настоящая война. Но едва я увидел эту женщину… я ведь сразу понял, что ей приходится терпеть, и не только в этот, последний раз, прямо перед тем, как мы к ним заявились, а всю ее жизнь! Когда я понял, что ей приходится годами терпеть от этой твари, я не выдержал. Словно лопнула струна, и на миг я утратил способность отвечать за свои поступки.