Г Касьянов: Дом среди леса

- В кустах? Зачем? - мне показалось, что в голосе его зазвучали насмешливые нотки. - Здесь люди смирные. Как я. Если сам не полезешь, никто пальцем не тронет.

- Ага, - подтвердил я и задумчиво глянул в окно. - Но приезжают со стороны иногда...Например, на черной "Волге".

- На черной "Волге"? - не вполне искренне удивился он. - А кто на черной...

Договорить он не успел. Коротко, без замаха, я ударил его левой рукой снизу в подбородок. Мне казалось, что выбрал удобный момент, но он успел вскинуть обе руки и скрестить их перед моим кулаком. Правда, это стоило ему большого усилия, глаза его даже остекленели от напряжения. Расслабиться он не успел. Туг же, качнувшись влево, я изо всех сил двинул его боковым правой поверх скрещенных рук. Он затанцевал на пятках, раскинул руки и повалился вдоль кровати на пол. Однако в воздухе успел, как кошка, повернуться и выставить вперед руки, смягчив падение.

Я прыгнул на него сверху, прямо через приемник. От моей тяжести руки его подломились, и он, чтобы не разбить лицо об пол, инстинктивно повернул его вбок. Это мне и было нужно: я тут же поставил на его профиль колено и перенес на него всю тяжесть тела, придавив его к полу.

- Молчать! - приглушенно рявкнул я. - Придушу!

- С-с-сука! - захрипел он, скосив на меня глаза, и попытался, подтянув колени к животу, приподняться на руках, но не смог. - Пусти! Пусти, говорю, тебя сейчас на куски изрежут, тварь! Сейчас ребята здесь будут, они тебя живьем изжарят, понял?

- Понял, - ответил я как можно более задушевно. - Чего ж тут не понять. Только они сейчас далеко, а я здесь. Не дрыгайся.

И я ухватил обеими руками его правую руку и вывернул ее за спину. Теперь он был в полном моем распоряжении.

Пока я не спешил. Ребята еще не скоро должны появиться, они рыщут на дороге вдали отсюда. Меня ищут. Время текло секунда за секундой. Я ждал. Пусть он потерпит. Пусть заговорит другим тоном и другими словами.

Он дышал с хрипом, приоткрыв рот, и теперь уже лежал молча, экономя силы. И в самом деле, положение его было незавидным: шея вывернута, лицо вдавлено в пол, мышцы плеча растянуты до предела... Но он молчал.

Прошло больше минуты и я уже начал испытывать беспокойство, опасаясь, что он окажется крепче, чем я думал. Наконец, он произнес:

- Чего... тебе надо?

- Вот молодец, - похвалил я, - а то изрежут, да поджарят... Мне надо узнать только одно: кто меня продал?

Он похрипел еще немного.

- Кому... продал?

- Не валяй дурака. Тому здоровому бугаю, что на "Волге" уехал.

- Отпусти... руку.

Руку я отпустил. Он полежал немного, то ли отдыхая, то ли просчитывая варианты. Потом сказал:

- Твой приятель.

Кровь бросилась мне в голову. Неужели?. .

- У меня много приятелей. Как зовуг?

- Григорий. Знаешь такого?

Я наклонился и заглянул ему в лицо. Потом заорал:

- Врешь! Зачем ему?

- Отпусти, скажу. Больно!

- Говори, отпущу. Можешь покороче.

- Он... дурак. Хотел свою долю увеличить. Сказал, что рискует больше других. Ты вроде что-то видел и если будет большой шухер - можешь стукнуть. Вот, чтобы не отсвечивал... тебя и искали. Все, пусти.

Неужели правда? Ну и Гриня. Сорвать куш решил. Не зря он опасался...

- А где он сейчас?

- Не знаю! - вдруг взвизгнул он с неожиданной силой.

Я хлопнул его по карманам, вытащил из брюк небольшой изящный выкидной нож и встал на ноги. Он сел, попытался встать, но ноги держали его плохо, и он уселся на кровати, придерживая левой рукой правое плечо.

- Чего расселся? Выходи в коридор.

Я вышел вслед за ним, выдернул ключ из двери, мгновенно запер ее и бодрой рысью поспешил на выход. Он стоял и внимательно смотрел мне вслед. Пробежав вдоль дома, я без промедления исчез в кустах.

И вынырнул из них, лишь подойдя к Лиственничному тракту. Утро было жаркое, палило солнце, ревели на подъеме в гору машины. Несколько минут прождал я у обочины, прячась за стволами деревьев, и в конце концов никем не замеченный перебрался на другую сторону. Ищите меня теперь, хоть с собаками...

Идти по лесу вдоль тракта было опасно и, к тому же, тяжело - на пути встречались завалы из поваленного леса, болота, холодные ручьи, впадающие в водохранилище, поэтому я, протащившись несколько километров в сторону, вышел на сельскую грунтовую дорогу, ведущую к городу из районного центра, расположенного километров за пятьдесят отсюда. И пошагал по ней. Место было безмятежное и тихое, изредка мимо проносились машины, и водители с удивлением косились на мою странную фигуру в городской одежде, одиноко бредущую вдоль обочины. Останавливать машины я не пытался, потому что в кармане была только мелочь - за нее нынешний деловой человек согласился бы подвезти лишь до ближайшего телеграфного столба, а уговаривать я не умел. Поэтому шагал и шагал, с любопытством поглядывая по сторонам.