Г Касьянов: Дом среди леса

Хорошо, допустим, что произошло именно так - он оказался свидетелем убийства. Что же дальше? Почему вдруг возникла опасность для его жизни? Она могла бы возникнуть, если бы у убийц возникло опасение, что он может продать их ментам. О, это серьезное опасение! Но я знал его отношение к милиции: ни при каких обстоятельствах он не пошел бы туда стучать. И я был уверен, что те, кто, может быть, убил его, тоже знали об этом. Убийцы-профессионалы - опытные психологи.

Значит, если его убили, то по какой-то другой причине.

Вскочив с кровати, я усердно потер лоб и подошел, к окну.

Сбоку у подъезда все так же стояла черная "Волга". Пустая. Пьют у коменданта, что ли?

Ладно, меня это не касается. Серый свет, лившийся из окна, вызывал уныние. Птицы молчали. Казалось, весь мир угрюмо затаился, обидевшись на кого-то.

Вернемся к тому, с чего начали: с обещания Тамаре навести справки о муже у местных жителей. Гм! А ведь, пожалуй, при таких-то обстоятельствах я тут могу и по башке схлопотать за такие-то делишки. Очень даже просто: заглянет по какой-нибудь душевной надобности кто-либо из комендантовых друзей, да и шарахнет неожиданно от души железякой. Или в лесу на прогулке подкараулят - чего проще! Скучно, девушки... Что же придумать, черт возьми? Каким еще путем можно здесь собрать информацию об исчезнувшем Григории? Может, элементарно стать в коридоре у стенки и слушать, что долетит из-за дверей? Нет, вряд ли такая хитрость принесет пользу, а уж что навлечет подозрение - так это точно.

А ведь собралась у кудрявого сейчас компания, и уже, поди, разогрелась, болтают, не опасаясь чужих ушей. Ах, какой случай... Я стал посреди комнаты и прислушался: где-то в доме плакал ребенок, издали чуть слышно доносились мужские голоса. Глухо, как из подземелья. Я вышел в прихожую, приоткрыл дверь и замер возле нее; ребенок теперь плакал громче, а мужские голоса стали совсем не слышны...

Вернувшись в комнату, я захлопнул дверь. Звуки стихли. Что-то уж очень тоскливо, и погода не благоприятствует... Я подошел к подоконнику, на котором стоял приемник, включил его и нашел какую-то музыку. Динамик трансляционной сети молчал уже третью неделю. Бог знает, что там у них произошло. Говорят, трансляционная сеть в доме цела, но что-то стряслось на распределительном узле, а это далеко отсюда...

Тут я с интересом взглянул на молчаливый, мрачноватого вида ребристый ящик, стоящий на тумбочке, и крепко задумался. Некая мысль забрезжила в голове и мои порядком утомившиеся мозги принялись соображать, каким путём довести эту мысль до практического воплощения. Кончилось тем, что я решительно поднялся и направился к стенному шкафу, где на одной из полок в беспорядке валялись молотки, гвозди, болты, гайки и прочие предметы, без которых немыслима жизнь уважающего себя мужчины. Выбрав из этой кучи пару кусков провода в резиновой изоляции, я зачистил их с обоих концов и вкрадчивыми шагами продошёл к радиорозетке...Если в комендантовой квартире динамик остался включённым, то это, как известно любому отличнику неплохой микрофон.

Два конца я воткнул в розетку, а два других присоединил к гнезду усилителя звуковой частоты в нахмуренном приёмнике, которому это, кажется, не понравилось. Включив его, прибавил громкость и прильнул шпионским ухом к динамику...

Вначале, кроме обычного шума, я ничего не услышал. Потом в динамике возник мужской голос, который пробурчал что-то невнятное, и я удовлетворённо улыбнулся: работает! Потом вдруг донёсся глухой звук, как будто небольших размеров бревно небрежно уронили на пол, и сразу в самое ухо мне заплакал ребёнок, а какая-то женщина закричала злым голосом:

- Куда опять полез? Кто тебя просил, горе луковое?

И ещё какие-то слова, подходящие к такому случаю. В паузах между её каркающими фразами какой-то мужчина отчётливо произнёс:

- ...Мент родился!

Женщина стала утешать ребёнка и их голоса стали тише и неразборчивее, а сипловатый мужской голос произнёс:

- Тебе надо под козырёк, фраер...А если будешь...

И далее что-то непонятное.

Завороженный таким чудом, собирающим голоса разных людей из разных мест в одно целое, я чуть ли не с благоговением слушал обрывки разговоров и звуков, доносившихся из динамика. Люди жили самой обыкновенной жизнью. Кто-то простудно кашлял, кто-то просил налить в стакан водички, кто-то вдруг громко стал петь неумелым голосом песню про "Отпустите меня в Гималаи", но скоро чертыхнулся и замолчал, однако через несколько секунд с чувством продолжил: "А нето я кого-нибудь съем!"