Г Касьянов - Приведение из дачного кооператива

Что за гадкие намёки? Я дёрнул головой и скроил возмущённое лицо,но рта раскрыть не успел.Олег Ильич в тот же момент настойчиво заговорил,поглядывая почему-то на сейф,что в жизни нередко бывает и так, что люди малознакомые,но наблюдательные,знают много такого,о чём не догадываются лучшие друзья.Но имеют обыкновение молчать такие люди.И рассуждают при этом,что,мол,их хата с краю... И так ладно и ловко говорил хитрый следователь,что я испытал даже некое подобие чувства стыда за таких наблюдательных людей.И про хату с краю тоже было неудобно как-то...

Но не остановился Пендерецкий на этом.Взглянув на меня очень проницательно,он заявил,что,в конце концов,мне следовало бы подумать и о том,как отвести подозрения лично от себя,поскольку обстоятельства,увы,сложились для меня неблагоприятно...

От этих слов мысли в моей голове мгновенно взбаламутились и стали как бы видоизменяться,превращаясь одна в другую,как в дурацком мультфильме.Как? Неужели я? Неужели на меня?.. Что за идиот этот следователь! Да ведь он может упечь меня ни за что,ни про что...

- Но ведь есть презумпция невиновности! - проблеял я,глядя встревоженно.

- Я и без вас знаю,что есть! - жёстко сказал Пендерецкий и вдруг сильно хлопнул ладонью об стол. - Зачем вы вчера приходили к Лупырёву? Ну? Честно и без увёрток.

Стол от шлепка жалобно всхлипнул.Я моргнул и проглотил слюну.Доктор Грин посмотрел со стены выжидательно.

Неожиданно для самого себя я сказал:

- Хотите,скажу,за что его убили?

- Сначала скажите,кто убил.

- Не знаю.Но догадываюсь,за что.

- Ну,за что?

Тщательно подбирая слова,я стал обстоятельно рассказывать следователю о вещах диковинных,похожих на кошмарный бред: о домашних животных,говорящих на человеческом языке и проходящих сквозь стены легче,чем нож сквозь масло; об оживших мертвецах,разгуливающих свободно лунными ночами,и о том,что кандидат наук Лупырёв,вероятно,проник волею неизвестных мне обстоятельств сквозь завесу этой тайны и был наказан за то жестоко.Случайно тоже прикоснувшись к этой тайне,я захотел узнать о ней больше и для того пошёл к Лупырёву,но застал его уже мёртвым.

Следователь слушал,приоткрыв рот,мой искренний и правдивый рассказ и смотрел на меня внимательно,даже слишком внимательно,что меня слегка нервировало.Когда я кончил,он покачал головой,сказал: "Первый раз такое слышу!",скосил глаза куда-то в угол и спросил,известно ли мне,кто ещё прикоснулся к этой ужасной тайне.О,довольно много людей,отвечал я.Но это всего лишь свидетели необычайных событий,то есть обыкновенные люди,которые если и увидят что-то непонятное, то скорее глазам своим не поверят,ибо доверяют полностью и безраздельно разуму,но не зрению... Потому,видимо,и слывут людьми разумными.

Олег Ильич в этом месте хмыкнул и хотел что-то возразить,но воздержался,а я принялся перечислять тех свидетелей.И в этот список попали и детский танцевальный ансамбль,и руководство Дворца культуры,и очередь,стоявшая в магазине за сосисками,и грузчик Карифан,и дачница Фаина... и даже начальник научно-технического отдела завода Сибцветмет Закусило Геннадий Прохорович.

Перечисленные лица,кажется,не понравились Пендерецкому.Он сложил на столе руки,как школьник,нахохлился и стал думать.И думал успешно.Потому что задал правильный вопрос.Он спросил,глядя проницательно:

- А как такие факты объясняются с научной точки зрения?

- Никак, - отвечал я. - Я,к примеру,объяснить их никак не берусь.Может,гипноз какой-то странный...

К моему удивлению,такой ответ ему понравился.Он взглянул приветливо,произнёс добродушно:

- Гипноз! Вот морока на нашу голову...

И принялся размышлять вслух,кого из местных научных светил можно было бы привлечь в качестве эксперта по этому необычному вопросу.Я сидел,окрылённый таким взаимопониманием,как вдруг Пендерецкий спросил:

- А что такое рефлектор Кассегрена? Вы в курсе?

- Рефлектор Кассегрена... - задумался я. - Что-то знакомое.Из какой области?

- Из области науки.

- Наука многообразна.Поточнее бы.

Олег Ильич на секунду задумался,потом полез в стол,вынул папку,вытащил из неё лист бумаги и положил передо мной.

- Вот.Что это?

На листке небрежными линиями был изображён прибор,похожий на телекамеру,стоящую на треноге.Там,где полагалось быть объективу,художник сделал разрез и в нём прямые линии,пересекаясь,отражались внутри камеры от какого-то полумесяца и вырывались наружу.С другого конца в камеру входили мощным параллельным потоком какие-то стрелы,а поперёк них было написано торопливым почерком: "Ин.ген." Внизу стояла надпись,сделанная крупно: "Рефлектор Кассегрена.От Яся".