Виктор Пронин - Брызги шампанского

А когда я обходил будку...

Что угодно может случиться с человеком после полутора бутылок коньяка, если закусывает он многократно разогретой котлетой, которую не берет даже вилка из нержавеющей стали. Да, котлеты от «Душки» вилка из нержавеющей стали не брала! А после полутора бутылок на нос...

Ах да, я уже об этом говорил.

Так вот, пройдя всего несколько шагов по свежей зеленой траве, выступившей из осенней коктебельской земли после недельных дождей... А травка проросла прямо весенняя – густая, яркая, свежая!

Как выяснилось через минуту-вторую, проросла она специально для меня. Какие-то высшие силы, ко мне искренне расположенные, специально организовали эти затяжные дожди, чтобы выросла вокруг трансформаторной будки густая, высокая, весенняя трава.

Да, в сентябре.

Так вот, когда я вышел из-за трансформаторной будки...

Прошу прощения, я, кажется, опять повторяюсь.

«Новые хохлы», построившие ресторан на набережной, запитались от этой будки – кухня, освещение, музыка и прочее. Им потребовалось очень много электричества. И они прорыли канаву, а в эту канаву уложили кабель. Хорошо уложили. Но ведь канаву-то после того надо зарыть. Не зарыли. Только присыпали. А после дождей земля осела, и канава приобрела прежнюю глубину. Вот в эту канаву после полутора бутылок коньяка и разной мелочи, вроде шампанского и мадеры, я и влетел.

И уже падая, на ходу, в полете, отталкиваясь от ствола дерева, которое, пользуясь моей беспомощностью, тут же устремилось навстречу, так вот, уже в падении я услышал звук. Нежный такой, негромкий, но очень четкий металлический щелчок. О, как хорошо мне знаком этот звук, как часто я слышал его в последний год. Это был звук выстрела, смягченный глушителем. И тут же раздался шлепок пули в тот самый ствол, который устремился мне навстречу.

Я упал.

И сразу стал совершенно трезвым.

Упал в темноту, в высокую траву, на спину, разбросав руки в стороны. И пользуясь тем, что мои телодвижения со стороны увидеть невозможно, внаглую, не таясь, вынул сзади из-за пояса пистолет и остался лежать все так же, разметавшись в траве. Но рука моя, правая рука, с пистолетом, удлиненным глушителем, была направлена в ту сторону, откуда прозвучал щелчок выстрела.

Рассмотреть в темноте меня все-таки можно было, можно. Смутное белесое пятно – не сразу поймешь, где голова, где ноги. И все мои надежды на спасение были в том, что за мной охотился все-таки профессионал. Если любитель и отморозок – мне конец. Он будет стрелять из кустов, пока не кончатся патроны. И, конечно, добьет. Чего тут добивать-то, с трех шагов промахнуться невозможно. Профессионал подойдет вплотную, чтобы сделать контрольный выстрел в голову.

Моя рука с пистолетом утонула в густой зеленой траве и была совершенно не видна. Я мог даже немного пошевелить ею, чтобы направить ствол в то место, где, как мне показалось, чуть сдвинулись кусты, чуть зашелестело. Дождь падал мне прямо на лицо, смывая остатки хмеля. Какой хмель, когда рядом с твоей головой в ствол вошла пуля. А если бы эти ребята, «новые хохлы», засыпали канаву?

Я бы не упал.

Пуля долетела бы куда ей положено, и все.

Прости-прощай, село родное...

Он поднялся из кустов и прошел мимо фонаря, чтобы проверить – нет ли кого рядом. Я узнал – это был Мясистый. Он сожрал свой шашлык под зонтиком, дождался нашего возвращения из стриптизного учреждения и подстерег, все-таки подстерег.

Очень хорошо.

Он не может уйти, не убедившись, что дело сделано.

Так и есть, Мясистый вышел на аллею, глянул в один конец, в другой и, видимо, удостоверившись, что никто ему не помешает, никто не увидит, решительно шагнул в кусты. Он двинулся напрямик, даже не пытаясь идти тише и осторожнее. Ему нужно было сделать контрольный выстрел в голову. Я представлял, что он видит в этот момент – распростертое, неподвижное тело. Он шел ко мне со стороны правой руки. Моя голова была повернута в его сторону, и моя правая рука тоже была вытянута в его сторону. Я еще раз попробовал большим пальцем – предохранитель снят.

Патрон в стволе.

Затвор передернут.

Трава скрывает и мою правую руку, и пистолет в ней.

Неожиданно Мясистый оказался в трех шагах, потом в двух.

Я поднял из травы руку и трижды выстрелил ему в корпус. Чтобы не промахнуться. Все получилось отлично – пистолет трижды дернулся в моей руке, раздались три сухих, приятных на звук щелчка, таких обнадеживающих и почти неслышных.

Мясистый рухнул тяжело, молча, разве что стон, глухой стон раздался в темноте. И упал он как-то неловко, на четвереньки, да так на четвереньках и застыл.