И в этот момент раздался междугородный телефонный звонок. Все быстро переглянулись, замерли. Агапов подошел к своему столу и, не обращая внимания на частые трели телефона, основательно уселся в свое кресло, отодвинул подвернувшиеся под руку бумаги и лишь после этого поднял трубку.
– Агапов. Слушаю.
Звонил Выговский.
– Сергей? Рад, что застал тебя.
– А я всегда на месте. У нас на Севере так, – этими невинными словами он, может быть, сам того не желая, отгородился от Выговского и всей его московской братвы. Невольно получилось как бы само собой, без умысла и расчета. Но Выговский понял сказанное.
– У нас тоже так, – сказал он. – Последние известия смотрите?
– Смотрим.
– И как?
– Это действительно уже последние известия? Или еще будут?
– Сложный вопрос, Сережа. То, что случилось, – накладка.
– Догадались.
– Но вроде все обошлось.
– О том и молимся.
– Ребята уехали в соседнее государство. Уже дома.
– В ближнем зарубежье? – невинно спросил Агапов, а сам подумал – если Выговский станет убеждать его, что ребята в дальнем зарубежье, это будет ложью.
– В ближнем, – подтвердил Выговский.
– Привет от Коли Усошина, он здесь, в кабинете.
– Чем занят?
– Шампанское пьет.
– Хорошее дело. Как он?
– Удар выдержал. Предрекает развитие событий. В том же направлении. Печалится. Сожалеет о случившемся.
– Мы тоже. Но работа продолжается. Как и прежде. В том же объеме.
– Это возможно?
– Не произошло ничего такого, что могло бы нас остановить, заставить лечь на дно или совершить еще какую-нибудь глупость. Все остается в силе.
– Это радует.
– Я чувствую, что настроение у вас не самое лучшее?
– Игорь, – Агапов помолчал, посмотрел на своих гостей, на уже пустые стаканы. – Игорь... Если мы пьем шампанское, то вовсе не потому, что веселы и счастливы. Мы пьем шампанское только потому, что в тумбочке у меня не нашлось ничего другого.
– Сережа... Повторяю – все продолжается. И потом... Вам-то там, как ты говоришь, на Севере... чего беспокоиться? Нам придется держать удар. Здесь. В Москве.
– Мы тоже так подумали.
– И еще... По моим данным, у ребят не все хорошо получилось. Не надо бы им по шкафам лазить, с кошельками возиться... Не надо бы. Они в свое время у Коли побывали на отдыхе. Он их хорошо знает. Его люди.
– Коля Усошин? – уточнил Агапов.
– Да.
– Отпечатки? – спросил Агапов, но Выговский не услышал этого вопроса.
– И еще, – сказал он. – Фаваз пропал.
– Не понял?
– Да, Сережа, да. Его офис закрыт. Будто там никогда никого не было.
– Так ведь за ним три парохода дров! – не выдержал Агапов.
– Мы его найдем. Здесь или там – найдем. Не могу обещать, что все вернем... Сам понимаешь, в Интерпол обращаться не будем. Но кое-что можем.
– Так, – крякнул Агапов. – К нам не собираетесь в гости заглянуть?
– Пока нет. Да и вам, наверно, не стоит торопиться. Дожди у нас тут, похолодало. Неуютно сейчас в Москве.
– Смотрим телевизор, знаем. Про погоду сообщают постоянно. Какой-то жестокий циклон на вас движется.
– Мы в самом его центре, Сережа. Ну что... Будем прощаться. Пока все. Будут новости – позвоню. Если у вас что забрезжит – телефоны знаете.
– Будь здоров, Игорь, – и Агапов положил трубку. – Фаваз сбежал, – повернулся он к Усошину и Горожанинову.
И опять все трое замолчали. Закатное солнце осветило красным светом маленькое северное окошко кабинета начальника леспромхоза, легло бликами на лица людей.
– Значит, еще и Фаваз, – проговорил наконец Горожанинов.
– Найдется, – с непонятной уверенностью сказал Усошин. – Живым или мертвым... Найдется.
– Так живым или мертвым? – весело спросил Агапов.
– Скорее мертвым. Таковы законы жизни. Их нельзя нарушать. Никому. Они могут показаться странными... Зэковскими, бандитскими, любовными, торговыми... Какими угодно. Но нарушать их нельзя. Это я усвоил на своей непростой службе. Стонут и слезы льют, – он кивнул в сторону телевизора, – убили журналиста, убили любимца всенародного, талантливого и неповторимого... Не верю! Убили дельца, который нарушил законы своей банды. И ничего больше. Стонут – убили честнейшего политика, надежду и опору демократической России... Не верю. Убили прохиндея, который кинул свою братву. В подведомственном мне учреждении тоже случаются непредвиденные случаи. И веселые, и печальные. Но я твердо знаю, что за каждым печальным случаем стоит нарушение закона. Закона барака, камеры, лагеря. На первый раз могут морду повредить, на второй раз еще что-нибудь приведут в негодность. А на третий, глядишь, дерево при лесоповале упало совсем не в ту сторону, в которую должно было упасть по всем законам физики.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу