Виктор Пронин - Купите девочку

– Простите, как вы сказали?

– Я заверил вас в том, что сделаю все необходимые выводы и в дальнейшем вам не придется уделять мне столько своего драгоценного времени, дорогой Анатолий Матвеевич.

– Вы меняетесь прямо на глазах, Павел Николаевич! Это радует.

– Стараюсь.

– До скорой встречи, Павел Николаевич, – сказал Бевзлин.

– До скорой встречи, – проговорил Пафнутьев в трубку, из которой уже неслись короткие гудки. И только после этого, совершенно обессилевший, тяжело опустился в кресло. Подняв через некоторое время голову, он тяжело вздохнул. – Предстоит большая работа.

– Поработаем, – откликнулся из темноты Андрей.

Наутро Пафнутьев пришел в кабинет более обычного сонный, более обычного непричесанный и какой-то ссутулившийся. Он почти не спал в эту ночь. Сначала Вика, рыдая и повторяясь, рассказывала о том, как, открыв дверь своим ключом и войдя в квартиру, она застала толпу народа, а в спальне на их кровати, не раздеваясь, в плаще, сидел какой-то моложавый тип и пил шампанское из ее бокала. Вся квартира была в полном смысле слова загажена, и вычищать ее пришлось чуть ли не до рассвета. И только потом Пафнутьев смог прилечь и поспать два часа, да и то он постоянно просыпался, прислушивался к каким-то невнятным звукам, хотя раньше никогда их не замечал. Вика расталкивала Пафнутьева, едва хлопала дверь подъезда, раздавался гудок машины или громкий голос во дворе.

Когда Пафнутьев уже сидел одетый на кухне и пил крепкий чай с лимоном, раздался звонок.

– Звонят! – прошептала Вика, не смея прикоснуться к трубке.

– Надо ответить, – с хмурой рассудительностью проговорил Пафнутьев и, пройдя в комнату, поднял трубку.

Звонил Бевзлин.

– Доброе утро, Павел Николаевич! – раздалось радостное приветствие. Чувствовалось, что отдохнул Бевзлин куда лучше, чем Пафнутьев. – Как вы себя чувствуете?

– Спасибо, хорошо.

– Извините, что повторяюсь, но мне бы хотелось надеяться, что вы сделали правильные выводы из нашего вчерашнего разговора.

– Можете в этом не сомневаться, Анатолий Матвеевич.

– И в дальнейшем у нас с вами не будет неприятностей?

– Как я могу это обещать... Это не в моей власти.

– Но усилия приложите?

– И в этом не сомневайтесь.

– Знаете, Павел Николаевич, в ваших словах мне все время видится второе дно... Вы отвечаете не только на мои слова, но и еще на какие-то свои мысли... Вам не кажется?

– Мало ли чего мне кажется... В данный момент мне кажется, что я опаздываю на работу.

– Так есть второе дно?

– И третье тоже.

– Вы шутник, Павел Николаевич!

– Тем и жив.

– Вы заметили, что я ничего не говорю о вашем водителе?

– Заметил.

– Считайте, что его нет.

– В каком смысле?

– В прямом. Я не делаю намеков, не говорю иносказательно, не пытаюсь дать понять, я всегда говорю прямо и открыто.

– Это делает вам честь. А как поживает белый «Мерседес»?

– Я вижу, вы тоже не склонны выражаться намеками... «Мерседес» восстановлению не подлежит. А если его и отмоют, то сесть в него я все равно не смогу. Он всегда для меня будет вонять городским говном. До тех пор, пока ваш водитель... Вы меня поняли?

– Да. И после этого запах говна в вашем «Мерседесе» исчезнет? Или вы перестанете его замечать?

– Там воцарится другой запах. Более мне приятный.

– Какой, интересно?

– Говно можно смыть только кровью, Павел Николаевич.

– Мысль интересная. Я ее запомню. Похоже, не только говно, но и все остальное вы предпочитаете смывать исключительно кровью.

– Забавное наблюдение, – усмехнулся Бевзлин. – Я как-то не задумывался об этом... Может быть, вы и правы. Знаете, какой вывод я сделал из этой нашей беседы?

– Скажите, пожалуйста, буду премного благодарен.

– Дерзите, Павел Николаевич. Следовательно, урок не усвоили. Проявляете непокорность, оставляете за собой право поступать, как считаете нужным... Кровь играет в ваших жилах, Павел Николаевич?

– Да, пока она еще там.

– Кто? – не понял Бевзлин.

– Кровь.

– А! – Бевзлин рассмеялся. – Шутите? Это хорошо! Прекрасное качество. Павел Николаевич, вы поставили меня в сложное положение... Я не могу жить спокойно в этом городе, пока вы сидите в своем кабинете. И потому вынужден спасаться.

– Хотите написать явку с повинной?

– Чуть попозже, Павел Николаевич, чуть попозже... – голос Бевзлина сделался холодным, из него исчезли добродушные интонации. – Всего доброго.

– Будьте здоровы, – ответил Пафнутьев. – До скорой встречи, – не удержался он от обычного своего прощания.