Виктор Пронин - Купите девочку

Шанцев уже достаточно много знал о Пафнутьеве, навел справки по своим каналам, сделал запросы. Все эти сведения вписывались в их разговор, не противоречили ему, а все-таки какую-то занозу он чувствовал. Угрозы? Нет, угроз не было. Просьбы? И здесь все чисто, Пафнутьев ни о чем не просил. От ремонта квартиры не отказался, но и не принял предложения. С женой, мол, надо посоветоваться. О чем? Нужен ли ремонт? Ремонт всегда нужен, а советоваться можно лишь о том, где взять деньги.

Значит, не принял Пафнутьев предложения?

Значит, затаил недоброе?

Значит, надо принимать меры.

И Шанцев, не колеблясь, поднял трубку.

– Анатолий Матвеевич... Повидаться бы.

– Есть проблемы? – раздался голос молодой и напористый. Даже нетерпеливость прозвучала в этом коротком вопросе.

– Могут быть. Дело в том, что...

– Приезжай.

И тут же гудки отбоя.

Шанцев скривил гримасу, изображающую примерно такие слова: «Вот так-то, брат, учись...» И тут же поднялся, окинул стол быстрым взглядом и вышел из кабинета. Секретарша, светлая девчушка с большими ясными глазами, вопросительно посмотрела на него.

– Сегодня больше не буду.

– Хорошо, Борис Эдуардович.

Проходя мимо, Шанцев остановился на секунду, наклонил голову девушки, отвел в сторону волосы с затылка и осторожно поцеловал ямочку. И, не добавив больше ни слова, вышел, подмигнув секретарше уже от двери.

Банк Бевзлина занимал два верхних этажа двенадцатиэтажного здания. Попасть на эти этажи можно было только с помощью лифта, у которого дежурили два молодца с короткими черными автоматами. Они проверяли всех, кто приближался к лифту. Рядом стоял столик с телефоном, и если сверху не поступала команда пропустить того или иного человека, увидеть Бевзлина у него не было никакой возможности. Хотя оба охранника прекрасно знали Шанцева, иногда приходилось пропускать его наверх по нескольку раз на день, но документы они проверяли каждый раз все с той же старательностью, если не сказать, подозрительностью. Они словно догадывались, что кто-то мог замаскироваться под этого человека и обмануть их. Как-то Шанцев, торопясь, решил пройти мимо охранников, но тут же наткнулся на короткий ствол автомата. С тех пор он больше не пытался упростить правила, введенные Бевзлиным.

Поднявшись на двенадцатый этаж, Шанцев прошел в конец коридора и снова уперся в автоматчика. Проверив его документы, тот пропустил Шанцева за железные двери, обитые кожей. За ними начинались апартаменты Бевзлина – короткий коридор с несколькими дверями по обе стороны.

– Здравствуйте, Борис Эдуардович, – приветствовала его секретарша без улыбки. – Входите, – она не дала ему возможности произнести ни единого слова, сразу ответив на все возможные вопросы.

– Здравствуй, Надя. Что хорошего в жизни?

– Ничего.

– Да? – удивился Шанцев. – Что так?

– А вы знаете что-то хорошее в жизни? Поделитесь.

– А весна?

– Весна – это для общего пользования.

– Вообще-то да, – согласился Шанцев. Он избегал затягивать разговоры с секретаршей Бевзлина, чувствуя, что та его переигрывает. Последнее время появилась в ней какая-то жесткость, холодность. Впрочем, Шанцев знал причину этих перемен.

Бевзлину было где-то около тридцати. Порывистый, улыбчивый, готовый весело рассмеяться самой непритязательной шутке, он казался еще моложе. Люди, не очень близко его знающие, полагали, что у него постоянно приподнятое настроение. Увидев входящего Шанцева, Бевзлин отодвинул бумаги, поднялся и, пока тот закрывал за собой дверь, успел пересечь половину просторного кабинета, залитого солнечным светом.

– Привет, Шанец! – приветствовал он его, протягивая сухую узкую ладонь. – Жив?

– Местами.

– Возникли проблемы?

– Пока нет, но возможны...

– Правильно. Проблемы надо устранять до того, как они возникли, до того, как они проявили свою силу и власть. – Бевзлин сел в кресло у окна. – Присаживайся, – рядом стояло такое же кресло. – Хочешь выпить? – он указал на бутылку с минеральной водой.

– Воздержусь, – Шанцев осторожно опустился в кресло, уже этим выражая уважение к хозяину и признавая его первенство. Хотя смертельно хотелось ему просто упасть на мягкое податливое сиденье и провалиться в него до самого пола.

Бевзлин выглядел беззаботным, смешливым, его белые зубы сверкали, глаза светились участием, легкая свободная одежда создавала впечатление молодости и уверенности. Но Шанцев знал, хорошо знал, насколько все это далеко от истинного Бевзлина. А впрочем, нет, он и истинный был такой же, смешливый и легкий в поведении, но это не мешало ему принимать решения, которые не то чтобы оказывались жестокими или безжалостными, просто они были нечеловеческими. Он не обладал качествами, которые принято ценить, – сочувствием, готовностью помочь или хотя бы понять. Бевзлин не умел прощать, не то чтобы не хотел, не умел. Его решения были быстры и правильны, но опять же с точки зрения робота, который выбирает наиболее рациональный путь, не считаясь ни с чем, кроме конечного результата.