— Вы хотели говорить со мной?
— Я должен рассказать вам одну историю и сделать одно предложение.
— Боже мой! — раздраженно воскликнул Равитц. — Теперь мы должны еще и торговаться с ним!
— Итак, я начинаю, если вы не возражаете.
Франц кивнул, и я рассказал им о Лемке и его «терроризме эпохи постмодерна», о первой встрече Вендта и Пешкалека много лет назад и их последней встрече под мостом автострады в Виблингене. Я рассказал о своем визите к Пешкалеку, о его материалах и о карте. Причем рассказал правду. Единственное отличие оригинальной версии от изложенной мной — это то, что мне удалось спасти от огня папку и видеокассету.
— Вы хотите сказать, что убийца Вендта лежит в больнице и в каком-то смысле ждет ареста?
— В каком-то смысле. Кстати, я не говорил, что он убил Вендта. Мне его версия кажется вполне достоверной.
— Ха! — язвительно хмыкнул Равитц.
— А какое вы хотели сделать предложение? — Франц, как всегда, приветливо улыбался.
Я ответил ему такой же приветливой улыбкой, выдержал паузу, чтобы усилить драматический эффект.
— Я оставляю у себя материал Пешкалека, запираю его, так сказать, на семь замков навечно и ручаюсь вам, что он никогда не попадет ни в руки журналистов, ни в руки защиты. Вы можете сказать Лемке и Пешкалеку, что он сгорел.
— Интересно, что он за это потребует! — ухмыльнулся Равитц.
— Сначала еще одна деталь. Я, кроме того, отдаю вам карту.
— География — не наш профиль.
— Бросьте, коллега! Эта карта — всем картам карта.
Я дал Францу телефон чиновника в Министерстве обороны, и он послал Блекмайера звонить.
— Итак?
— Вы отпускаете фрау Зальгер и исключаете ее из числа фигурантов.
— Ну вот, пожалуйста! — рассмеялся Равитц.
— Такое, значит, ваше условие, — кивнул Франц. — А что по этому поводу думает ваш заказчик?
— Одной из последних забот его сына была забота о фрау Зальгер. Он помог ей устроиться в Аморбахе, а до этого скрывал ее в своей больнице. Моему заказчику дорого все, что связано с его сыном, и все, что тот считал важным в своей жизни.
Равитц опять рассмеялся. Франц сердито посмотрел на него.
— У нас будут копии материала Пешкалека?
— Нет.
— Почему?
— Я бы не хотел, чтобы вы знакомились с этим материалом и извлекали из него информацию, которая может влиять на определенные вещи.
— Но вы хотя бы покажите нам все это.
— Упомянутый риск все равно сохраняется.
— То есть мы должны покупать кота в мешке?
— Вы можете затребовать материал, который Пешкалек разослал в средства массовой информации. Он все равно уже вошел в обращение. Кроме того, я захватил с собой несколько образцов. — Я разложил перед ними копии фотографий, которые унес с собой при первом визите к Пешкалеку.
— Ему можно верить? — Франц повернулся к Нэгельсбаху. — Мы можем быть уверены в том, что материал останется у него при любых обстоятельствах?
— «Останется у него»! Где гарантия, что он вообще у него есть? Может, все сгорело и он просто блефует. Или у Пешкалека и Лемке тоже есть копии. — Равитц сердито пробурчал все это, но в промежутках между слов слышалось какое-то хрюканье, словно он подавлял смех.
Нэгельсбах посмотрел на меня, потом на Франца.
— Я бы ему поверил. А есть ли копии у Пешкалека и Лемке, мы поймем по их реакции на сообщение о пожаре.
Франц отправил Нэгельсбаха распорядиться об аресте Пешкалека. Блекмайер вернулся, и Франц попросил меня подождать в коридоре. Когда Нэгельсбах вернулся, мы на секунду оказались лицом к лицу перед дверью.
— Спасибо.
— Вам не за что меня благодарить. — Он вошел в комнату.
Мне были слышны их голоса. Равитц время от времени смеялся. Через двадцать минут дверь открылась, и на пороге появился Франц.
— Мы свяжемся с вами. Благодарю вас за помощь следствию.
Он попрощался со мной рукопожатием.
Я поехал в контору, дописал свой отчет Вендту и составил счет. Потом закурил и задумался, глядя на фотографию Лео, прислоненную к каменному льву.
Дома я застал Турбо. Он на меня явно дулся. Я вышел на балкон и сел на солнцепеке. Турбо тоже пришел на балкон, но, отвернувшись от меня, занялся своим туалетом.
Около восьми зазвонил телефон. Нэгельсбах сообщил мне, что завтра утром я могу забрать Лео из тюрьмы на Фаулер-Пельц. И просил принести карту. Он говорил официальным тоном, и я думал, что он сразу же попрощается. Но он медлил, а я ждал, так что возникла неловкая пауза. Наконец он прокашлялся.
— С фрау Зальгер будет очень непросто, господин Зельб. Я только хотел вас предупредить. Всего доброго.
Читать дальше