Сэм Борн - Последний завет

— Ну вот. Вы говорите по-арабски?

— Слегка.

— Что означает вот это имя — Настаиб?

— Хороший человек.

— Что-что?

— Это переводится как «хороший человек».

— Прекрасно! Я так и думала! А теперь давайте переведем выражение «хороший человек» на идиш. Что мы получим?

— Гутман… — пораженно пробормотал Ури.

Лондон, шестью месяцами ранее

Генри Блайт-Паллен поворачивал колесико настройки приемника до тех пор, пока не настроился на мюзикл «Лучники». Тум-ти-там, ти-там-там, тум-ти-там, ти-там-там… Он не был гурманом в музыке, как, впрочем, и во всем остальном. И это несмотря на то, что всю свою жизнь имел дело с антиквариатом и сокровищами древних царских династий. Подумать только: для того чтобы почувствовать себя хорошо, ему достаточно было просто неспешно ехать на своей машине по солнечной погоде и мурлыкать под нос мелодию из очередной мыльной оперы, которую передавали по радио.

Генри обожал сидеть за «баранкой». И то, что ему сейчас потребовалось вдруг выйти из-за стола офиса на Бонд-стрит и отправиться в аэропорт Хитроу, было ему ничуть не в тягость. Скорее наоборот. Ни тебе телефонных звонков, ни срочных факсов — едешь себе, глазеешь по сторонам да мечтаешь.

Надо сказать, этой дорогой Генри ездил так часто, что, казалось, мог, ничего не опасаясь, завязать себе глаза. Правда, он почти никогда не подруливал к пассажирским терминалам, где людей было будто сельдей в бочке и все куда-то отчаянно торопились, волоча за собой исполинские чемоданы. Нет, Генри держал курс к грузовым причалам, о существовании которых многие рядовые обыватели, наверно, даже и не догадывались.

Он заехал на автостоянку и без особого труда отыскал свободное местечко для своей машины. Генри не вылезал до тех пор, пока мюзикл не закончился, и потом с удовольствием поаплодировал вместе с теми, кто присутствовал в зале, откуда велась трансляция. Браво, Дженни! Главная героиня наконец-то дала в финале волю слезам… Заблокировав изнутри окна машины, он выбрался наружу, отряхнул пиджак — современная версия твидового сюртука, как он любил отзываться о нем, — окинул довольным взглядом сверкающие бока своего «ягуара» и неторопливым шагом отправился к терминалу.

— Добрый день, сэр, — поприветствовал его знакомый охранник. — А я уж думал, что вы и не выходили отсюда!

— Перестань, Тони. Это всего-то мой третий визит за месяц.

— Сдается мне, дела у вас продвигаются неплохо, а?

— Грех жаловаться, — разводя руками и весело улыбаясь, ответил Блайт-Паллен.

Заполняя грузовую квитанцию, он в графе «Характеристика груза» просто написал: «Игрушки», — а в графе «Страна отправки» — «Иордания». И ведь ни в одном пункте не покривил душой. Импорт из Иордании всегда считался банально легальным. В ответ на просьбу милой девушки указать код груза он наизусть повторил ей многозначный номер, продиктованный ему по телефону стариком Джафаром. Наконец он поставил в конце анкеты свое имя и вернул девушке полностью и корректно заполненный бланк.

— Благодарю вас, господин Блайт-Паллен. Я сейчас.

Генри занял привычное кресло в зале ожидания и пробежался глазами по вчерашней «Ивнинг стандард». На челе его не было ни морщинки, он выглядел абсолютно расслабленно. Да и чувствовал себя точно так же. Он уж и забыл, когда в последний раз таможенные работники просили его вскрыть багаж у них на глазах. Вот и на сей раз все было чисто. Посылка была абсолютно легальна, пришла из легальной страны от легального отправителя и к легальному получателю. Правдой было и то, что таможню никогда не интересовали предметы искусства. Вся их профессиональная страсть расходовалась на обнаружение наркотиков и нелегальных иммигрантов. Этого хотело начальство, а большего от них и не требовали. Политики, понукаемые таблоидами, под контрабандой подразумевали только три понятия — «крэк», «белый» [12] «Белый» — героин (сленг). и «албанцы». Все. Так что жена Генри зря так волновалась каждый раз, когда он отправлялся в Хитроу.

Девушка вскоре вернулась с проштампованной квитанцией, которую таможня подмахнула не глядя. Генри Блайт-Паллен выплатил смешные тридцать фунтов пошлины и вернулся в свою машину, где стал терпеливо ждать вызова в грузовой ангар. Ждать долго не пришлось. Сотрудник терминала пошел впереди машины, показывая дорогу, и через три минуты они добрались до огромных ворот с надписью «Док № 8». А вскоре Блайт-Паллен уже тащил к «ягуару» тяжелый ящик. Последняя подпись под актом сдачи-приемки — и вот он уже едет обратно.