Сэм Борн - Последний завет

Мэгги уже в десятый раз прокручивала в голове свой разговор с Бонхэмом. Нечего и говорить, тот провел встречу мастерски. Она сама не могла бы отработать лучше. Он воззвал к ее чувствам и одновременно польстил ее самолюбию. Все эти трюки она сама бесчисленное число раз применяла на всевозможных послах, делегатах, президентских советниках и мятежных генералах. Бонхэм превратил ее в ослика, которого не нужно стегать, чтобы он шел, так как перед его носом висит морковка… нужного цвета и размера. Бонхэм умело придерживал, а потом предъявил свой главный козырь — потаенное и страстное желание Мэгги реабилитировать себя в своих собственных и в чужих глазах за то, что случилось тогда… больше года назад. Это было ее самым слабым местом. Бонхэм безошибочно вычислил его и в нужный момент прижег… Знать слабости оппонента — уже полдела. Мэгги оставалось лишь казнить себя зато, что Бонхэм так легко ее расколол.

Поначалу он вел себя с ней слишком уверенно. Думал обойтись малой кровью. Но когда понял, что ее комплекс слишком укоренился, не смог скрыть легкого удивления — она это подметила — и тут же переключился на другую тактику: все понимающего, сочувствующего собеседника, советника, почти душеприказчика. Классическая схема. Хрестоматийная. Сначала следователь вышибает из-под твоей задницы стул ногой, а потом сам же помогает тебе подняться и ободряюще похлопывает по плечу. Хороший полицейский — плохой полицейский. Очень часто в одном лице. Альфа и омега любого дознания. Она и сама сколько раз играла по этим правилам…

Ей до сих пор трудно было поверить в то, что она опять «повесила винтовку на плечо».

Мэгги остановила рассеянный взгляд на одном из морских пехотинцев. Совершенно естественно, что на ключевых постах охраны должны находиться американцы. Но и палестинский патруль у входа не случайность. Иерусалимское консульство США служило своеобразной визитной карточкой, которая должна была вызывать симпатии у арабского населения города. А вот посольство в Тель-Авиве было визитной карточкой для израильтян.

Внутренняя дверь клацнула и отворилась, пропуская в вестибюль высокого светловолосого американца.

— Добро пожаловать в сумасшедший дом, мисс Костелло. Джим Дэвис, консул Соединенных Штатов в этом священном городе, к вашим услугам.

Он размашистым шагом приблизился к Мэгги и, ослепив ее голливудской улыбкой, протянул руку.

— Должен сразу похвастаться: Госдеп предоставил в наше распоряжение два самых красивых здания в Иерусалиме. Ни одной американской дипломатической миссии даже не снилось ничего подобного.

Они миновали внутреннюю дверь и оказались во дворе, где был разбит живописный сад. Позади него высился великолепный колониальный особняк. Шум и гам улицы Агрон моментально стих, едва только за ними закрылись двери. Теперь до слуха Мэгги доносилось лишь напевное бормотание садовника, любовно склонившегося с причудливой лейкой над розовым кустом.

— А вот полюбуйтесь — наше последнее приобретение! Монастырь лазаристов. [3] Лазаристы — католическая мужская монашеская конгрегация, основанная св. Винсентом де Полем в XVII в. — Дэвис кивнул на комплекс зданий, раскинувшийся слева от них и окруженный настоящей крепостной стеной. Монастырь не производил впечатление роскошного замка. Он был в достаточной степени скромен на вид — ни остроконечных башен с узкими бойницами, ни декоративных зубцов на стене. И все же выглядел он внушительно. Весь он целиком — как, впрочем, и весь остальной Иерусалим — был выстроен из грубого светлого песчаника. Шофер, который довез ее до аэропорта, обратил внимание Мэгги на эту местную достопримечательность и сказал, что камень так и называется — «иерусалимский». Он использовался для постройки буквально всего — от жилых домов и гостиниц до контор и даже супермаркетов.

Это был не первый визит Мэгги на Землю обетованную. Но в последний раз она побывала здесь лет десять назад и в качестве туристки. Белый дом предпочитал командировать ее в Африку и на Балканы, а Ближний Восток всегда считался «престижным полем боя». И Мэгги не подпускали к этому региону на пушечный выстрел. Но с тех времен много воды утекло…

Она разглядывала монастырские стены, прищурившись и прикрыв глаза ладонью, будто козырьком. Солнечные лучи отражались от светлых стен, как от снега. Господи, словно в сказке оказалась… Этот монастырь простоял здесь как минимум тысячу лет, если не дольше. Одному только Богу известно, кто им владел в разные века, а построили его, не исключено, еще крестоносцы. Он чем-то напомнил Мэгги ее ирландскую альма-матер, хотя та и была моложе на несколько столетий.