Пабло де Сантис - Язык ада

Раздался робкий стук в дверь. Я открыл, не спрашивая, кто отучит, и там стояла она – с распущенными волосами.

– Я не могу спать. Я боюсь.

Мысленно я поблагодарил несуществующих богов, что на свете есть страх и бессонница.

– Вы сумели поговорить с Зуньигой? – спросила Анна.

– Нет. Его увезли в больницу, он был без сознания. А когда он придет в себя, я очень надеюсь, что я в этот момент буду где-нибудь далеко-далеко.

– Тебе будет тяжело проститься со мной?

– Ты сама знаешь.

Анна улеглась на одну из двух кроватей, стоявших в номере, и сразу уснула. Стараясь не разбудить ее, я осторожно снял с нее туфли, немного смущенный тем несказанным блаженством, которое я испытал, коснувшись ее ног. Я укрыл ее одеялом и потушил свет, чтобы у меня не было искушения смотреть на нее.

Я умылся. Опустил запястья под струю холодной воды. Шум воды разбудил Анну. Она удивленно посмотрела на меня, делая вид, что не помнит, как она сюда попала.

Я обул туфли. Они так и не высохли. Я медленно завязал шнурки – хотел протянуть время, как если бы должен был сдать экзамен, по теме которого я ничего не знал.

Анна посмотрела на часы: без двадцати четыре.

– Куда ты собрался в такое время?

– Мне нужно кое-что разыскать, – сказал я.

– Не оставляй меня одну. Я пойду с тобой.

– Я иду в номер 316.

Среди ночи, в четыре утра, даже самые абсурдные идей кажутся здравыми и выполнимыми.

– Я тоже пойду.

– Я иду в номер 316, – повторил я. Не знаю, хотел я ее напугать или нет.

Анна последовала за мной по лестнице спящего отеля. В холле было пусто. Ночной сторож, по всей вероятности, спал в одной из комнат нижнего этажа. На столе консьержа лежали журнал комиксов, сборник кроссвордов и стояла пустая банка из-под пива. Я открыл ящик стола и увидел три больших связки ключей – по одной для каждого этажа. Я взял третью.

Мы поднялись по лестнице.

– Она еще там? – спросила Анна.

– Ее не хотели трогать до прибытия судебно-медицинского эксперта. Он только завтра приедет.

– Я не хочу ее видеть.

– Я пойду в ванную комнату, а ты поищешь в спальне.

– Что мы будем искать?

– Бумаги, письма, заметки.

– Они сразу поймут, что чего-то не хватает.

– Не беспокойся, мы все положим на место.

Я посмотрел на позолоченные цифры на двери. Мы вошли в номер, в котором пахло весьма неприятно.

– Кто-нибудь занимает номер напротив? – спросила Анна.

– Нет, весь этот сектор освободили. Всех перевели в другое крыло.

Анна подошла к кровати и начала искать среди одежды. Там лежал небольшой открытый кожаный чемодан, в котором была одежда и записная книжка, исписанная от руки.

На прикроватной тумбочке стояли две склянки духов и флакон с кремом для снятия макияжа. На одном из стульев висела зеленая сумка с брошью на пряжке в форме жука. Тут же лежали раскрытая книга – биография Марсилио Фисино [24]на английском и очки в роговой оправе.

Анне досталась более легкая работа. Я включил свет в ванной комнате.

Женщина была одета в голубую комбинацию. Вода почти не выплескалась из ванны. Откинутая назад голова, белая шея с золотой цепочкой с медальоном. Вода была красной. Руки были погружены в ванну.

Я вспомнил нашу беседу во время поездки к отелю. Было очевидно, что эта женщина гордится своей работой, вынашивает амбициозные планы. В аэропорту она купила карту местности, а я был уверен – хотя и не смог бы разумно обосновать свою уверенность, – что люди не покупают такую карту, если знают, что скоро умрут.

На полочке стоял стакан с голубой зубной щеткой и тюбик зубной пасты. Я открыл аптечку. Там был стакан, завернутый в нейлоновую салфетку. Я достал носовой платок и обернул им руку вместо перчатки. Я направился к телу, стараясь думать о чем-нибудь другом. Затылок Рины упирался в край ванны. Ее рот был открыт, лицо исказилось в гримасе усталости. Я приподнял ее язык и заглянул под него. Достал небольшую посеребренную монету. Уже третью.

Моя рука задрожала так, что я упустил монету в красную воду. Я успел мельком увидеть лицо какого-то деятеля, вычеканенное на монетке. Вероятно, монета была иностранной.

Я собирался достать ее из воды, но, прикоснувшись к холодной жидкости, вдруг понял, что я собираюсь сделать. Я читал v какого-то автора из общества Каблица, что альпинисты часто становились жертвами паники. Они решительно и энергично покоряли горную вершину, но в определенное время – после захода солнца – они останавливались, смотрели вниз и уже не могли продолжать восхождение, убитые холодом и одиночеством. Некоторые пытались бежать и разбивались при падении.