Гарри Кемельман - Пятница, когда раввин заспался

23

В воскресенье лил дождь. Он начался ранним утром, поэтому в коридорах воскресной школы стоял терпкий дух мокрых плащей и калош. Стоя в дверях, мистер Вассерман и Эйб Кассон мрачно обозревали автостоянку и наблюдали, как тяжелые капли разбиваются о лоснящийся асфальт.

- Уже четверть одиннадцатого, Яков, - сказал Кассон. - Похоже, сегодня собрания не будет.

- Да. Чуть заморосит, и они уже боятся нос высунуть на улицу.

К ним подошел Эл Бекер.

- Приехали Эйб Райх и мистер Гольдфарб, - сообщил он. - Но вряд ли сегодня соберется много народу.

- Подождем ещё пятнадцать минут, - решил Вассерман.

- Если они не объявились до сих пор, то уже не придут, - сердито сказал Кассон.

- Может, обзвоним их? - предложил Вассерман.

- Если они боятся дождика, то, звони - не звони, толку все равно не будет, - ответил Бекер.

Кассон презрительно фыркнул.

- Думаешь, всему виной дождь?

- А что еще?

- По-моему, ребята наводят тень на плетень. Разве непонятно, что они не хотят впутываться в это дело?

- В какое дело? - сердито спросил Бекер. - О чем ты говоришь?

- Я говорю о девушке, которую убили, о возможной связи между ней и раввином. Или ты забыл, что сегодня мы должны были голосовать за продление контракта с раввином? По-моему, кое-кто из наших призадумался о возможных последствиях. Допустим, они проголосуют за раввина, а потом вдруг выяснится, что он виновен. Что скажут их друзья? Особенно иноверцы? Как это отразится на их делах? Теперь уразумел?

- Об этом я и не подумал, - медленно проговорил Бекер.

- Возможно, тебе просто никогда не приходило в голову, что раввин может оказаться убийцей, - сказал Кассон и с любопытством посмотрел на Бекера. - Ответь мне, Эл, тебе кто-нибудь звонил?

Бекер вылупил глаза, а Вассерман залился краской.

- Ага, я вижу, кто-то звонил тебе, Яков, - продолжал Кассон.

- Что ещё за звонки? - спросил Бекер.

- Объясни ему, Яков.

Вассерман передернул плечами.

- Ой, да кому это интересно? Ну, звонят всякие дураки да сумасшедшие или мракобесы. Не слушать же их. Я просто бросаю трубку.

- Значит, звонили и тебе? - сердито спросил Бекер Кассона.

- Да. Полагаю, Якову звонили, потому что он - президент храма, а мне - потому что я занимаюсь политикой и, стало быть, известная личность.

- И как ты отреагировал?

Кассон пожал плечами.

- Так же, как и Яков. Что тут поделаешь? Когда найдут убийцу, это прекратится.

- Нет, надо действовать. По крайней мере, сообщить в полицию или в горсовет.

- А что они могут? Вот если бы я узнал кого-то из звонивших по голосу.

- Ладно, ладно.

- Ты что, никогда с этим не сталкивался? Вероятно, Яков тоже. Но для меня тут нет ничего нового. Как только начинается политическая кампания, начинаются и такие звонки. На белом свете полно сумасшедших - озлобленных, разочарованных, встревоженных людей обоего пола. По отдельности каждый из них безобиден, но все вместе - неприятное сборище. Они пишут злобные непристойные письма в газеты или героям радионовостей. А если по радио говорят о ком-нибудь из местных, начинают названивать ему.

Вассерман взглянул на часы.

- Что ж, господа, боюсь, сегодня собрания не будет.

- Можно подумать, у нас впервые не набирается кворума, - ответил Бекер.

- А что я скажу раввину? Чтобы ждал ещё неделю? Кто может поручиться, что на следующей неделе у нас будет кворум? - Вассерман насмешливо взглянул на Бекера, и тот зарделся, а мгновение спустя впал в раздражение.

- Вот что, нет кворума сейчас, будет на следующей неделе или через неделю. Ты знаешь, как кто голосует. Или раввину нужно, чтобы все было на бумаге?

- Остается маленькая сложность: голоса против, которыми ты заручился, - напомнил ему Вассерман.

- Можешь больше о них не беспокоиться, - с досадой ответил Бекер. - Я уже сообщил своим друзьям, что буду ратовать за продление контракта.

Вечером Хью Лэниган заглянул в гости к раввину.

- Решил вот поздравить вас с победой, - сообщил он. - Если верить моим источникам, ваши противники повержены.

Раввин усмехнулся.

- Кажется, это вас не очень радует, - заметил Лэниган.

- У меня такое чувство, словно я проник в дом через заднюю дверь.

- Ах, вот оно что. Думаете, вас переназначили, или переизбрали, благодаря тому, что вы сделали для Бронштейна? Ну, так позвольте прочесть вам назидание, рабби. Вы, евреи, недоверчивы, всем недовольны и слишком привержены логике.

- А мне-то казалось, что мы живем чувствами, - ответил раввин.

- Это верно, но, лишь когда речь идет о чувственной сфере. У вас, евреев, напрочь отсутствует политическое чутье, а у нас, ирландцев, оно отточено до совершенства. Ведя борьбу за какую-нибудь должность, вы непременно вступаете в споры, а проиграв, утешаете себя тем, что ваши доводы были разумны и логичны. Должно быть, именно еврей сказал ту знаменитую фразу: "Лучше я буду прав, чем стану президентом". Ирландец в этом отношении похитрее. Он знает, что бессилен, пока его не изберут. А второй великий принцип гласит: кандидат побеждает на выборах не потому, что он - лучший из лучших, а благодаря своей прическе, или шляпе, или выговору. Президента США - и того выбирают по такому принципу. Да разве только его? Точно так же мужчины выбирают себе жен. Везде, где возникают некие политические интересы, действуют политические принципы. А посему не ломайте себе голову над вопросом, как и почему вас избрали. Радуйтесь, что избрали вообще.