Энн Перри - Чужое лицо

Ивэн ничего не смог возразить. Монк сидел на стуле, ссутулившись, слишком изможденный, чтобы сопротивляться ужасу и усталости.

— Ступайте домой, — посоветовал Ивэн. — Вам нельзя здесь оставаться. Может быть… — Внезапно его осенило. Есть человек, который мог бы им помочь. Успеха, правда, никто не гарантировал, но терять им больше было нечего. — Отправляйтесь домой — и ждите меня. Я скоро буду…

Ивэн повернулся и выбежал из комнаты, даже не закрыв за собой дверь.

Он скатился с лестницы, чудом не свернув себе шею, пронесся мимо Гримвейда и выскочил под дождь. Мостовые были пусты. Ивэн добежал до Даути-стрит, и там ему наконец удалось остановить кеб. Извозчик нахлобучил цилиндр на самые брови и поднял воротник.

— Я уже не работаю, начальник! — резко заявил он. — Кончено, еду домой ужинать.

Ивэн, не обращая внимания на его слова, забрался в кеб и выкрикнул адрес Лэттерли.

— Я же вам говорю, что никуда не поеду! — повысил голос кучер. — Разве что домой. Поищите кого-нибудь другого!

— Вы поедете на Тэнет-стрит! — крикнул в ответ Ивэн. — Полиция! И побыстрей, а то бляху отберу!

— Черт побери! — пробормотал кучер. Он уже понял, что наскочил на опасного сумасшедшего и что лучше ему не перечить. Хлестнул лошадь вожжами и пустил ее быстрой рысью.

Оказавшись на месте, Ивэн выпрыгнул из кеба и приказал извозчику ждать, чтобы избежать неприятностей.

Эстер была дома, когда удивленная служанка объявила о приходе Ивэна. С мистера Ивэна текла вода, лицо у него было бледное и искаженное, мокрые волосы разметались по лбу.

Эстер увидела в глазах гостя мольбу и отчаяние.

— Вы должны поехать со мной! — настойчиво просил он. — Пожалуйста! Я все объясню по дороге. Мисс Лэттерли… я…

— Да.

Мешкать было некогда, отказать — невозможно. Выйти из дома следовало до того, как Чарльз и Имогена покинут гостиную и увидят в прихожей насквозь мокрого полицейского. Можно даже не брать плащ — он все равно не спасет от такого ливня.

— Да, я еду.

Эстер вышла за ним через парадную дверь. Дождь обрушился на нее, ударил в лицо, но она, словно не замечая этого, двинулась по мокрой мостовой к кебу.

Ивэн и извозчик хотели помочь ей влезть в экипаж, но она опередила их.

Ивэн вскарабкался следом и, захлопнув дверцу, крикнул, что ехать надо на Графтон-стрит. Поскольку кучеру еще не заплатили, то другого выхода у него не было.

— Что случилось, мистер Ивэн? — спросила Эстер, как только экипаж тронулся с места. — Я вижу, произошло нечто ужасное. Вы узнали, кто убил Джосселина Грея?

Увиливать от прямого ответа не имело смысла.

— Да, мисс Лэттерли. Мистер Монк восстановил ход своего прошлого расследования — с вашей помощью. — Ивэн перевел дух. Продолжать было жутко, он чувствовал, что весь дрожит — и не только от сырости и холода. — Джосселин Грей добывал себе средства на жизнь следующим образом: он знакомился с семьями не вернувшихся из Крыма солдат, притворялся, что знал погибших лично и дружил с ними. Он рассказывал их близким, что платил за покойных долги, или сам занимал им деньги, или давал на время памятную ценную вещь… Скажем, золотые часы, которые он якобы дал вашему брату в ночь перед сражением. Естественно, семьи погибших не могли вернуть ему эти памятные вещицы, потому что их никогда не существовало. Но, чувствуя себя в долгу перед Джосселином, они поддерживали его в финансовых начинаниях, рискуя деньгами и своим честным именем. Вашему отцу это стоило жизни, но Грею всегда было наплевать, что станется с его жертвами, когда его очередное предприятие лопнет.

— Какая низость! — тихо проговорила Эстер. — Я рада, что он мертв, и мне почти жаль убийцу. Вы упомянули, что нашли его? — Внезапно она тоже похолодела. — Мистер Ивэн…

— Да, мэм, мистер Монк встретился с Греем в его квартире на Мекленбург-сквер. Они подрались… Мистер Монк избил его, но не убивал… Когда Монк вышел на улицу, он увидел, что в дом входит еще один человек, а дверь открыта и хлопает на ветру.

Свет фонаря упал из окошка на побледневшее лицо Эстер.

— Кто?

— Менард Грей, — ответил Ивэн, пытаясь понять по молчанию Эстер, поверила она или нет. — Возможно, он сделал это потому, что Джосселин оскорбил память его друга Эдварда Доулиша и пытался обмануть отца Эдварда точно так же, как обманул вашего.

Эстер молчала несколько минут. Они тряслись по неровной дороге в темноте, по крыше экипажа барабанил дождь, в окошке мелькали капли, вспыхивавшие в свете газовых фонарей.