Андрей Кивинов - Кома

Марчелло томился в изоляторе, зама подобный факт совсем не вдохновлял. Лохотронщики волновали меньше, но терять лишнюю трудовую копейку тоже не хотелось. Зря, что ли, индульгенция-лицензия выписана? Поэтому надо принимать ответные меры. А то, если так дальше пойдет, можно остаться без «Ленд крузера» и прочих маленьких радостей, типа баньки на Бульварном. А без них охрана общественной безопасности потеряет всякий смысл. Денис, отлично зная Егорова, понимал, что сегодняшним вызовом дело не ограничится. Даже если Марчелло сможет выскочить из заточения на подписку о невыезде. Но это вряд ли. РУБОП слишком долго мечтал видеть Ковалевского в камере. Конечно, всегда есть шанс, что судья, либо следователь, возьмут на лапу и изменят меру пресечения. Но тогда тут же всплывет новый эпизод, предусмотрительно оставленный на подобный случай.

Денис не ошибся. Ответный удар не заставил себя ждать. Через неделю на торговый комплекс господина Котова совершила набег массированная проверка санитарной милиции и ОБЭП, горя желанием выявить нарушения правил торговли и факты антисанитарии. Защита прав потребителей – святое дело. Для этого не жалко ни сил, ни средств, ни нервов. Леонид Борисович покинул свою роскошную палату и занял оборону на рабочем месте прямо с перевязанной головой, словно революционный рабочий на баррикаде. Впрочем, строго засекреченное мероприятие не застало его врасплох. Неволин держал руку на пульсе и про операцию знал еще за два дня до ее начала. Котов встретил проверяющих накрытым столом и продуктовыми наборами к Новому году, до которого, правда, оставалось два с половиной месяца. Наборы были усилены качественным пятизвездочным коньяком подпольного разлива. Сотрудники попробовали наборы на зуб и убедились, что никаких нарушений в комплексе нет. Продукты свежие и качественные. Торгуйте спокойно. Егоров истерично брызгал слюной, разбирая полеты, но выявленных безобразий от этого не прибавилось. Служба службой, а коньячок врозь…

Спустя еще десять дней Неволина неожиданно вызвали в прокуратуру. Причем не в свою, районную, а городскую. Вежливый женский голос попросил срочно подъехать, чтобы разобраться с поступившей на Дениса жалобой. С содержанием жалобы голос не ознакомил, мол, не телефонный разговор. Вызов настораживал. Почему бы не сказать, в чем проблема? Или хотя бы намекнуть? Ангельский тон голоса тоже внушал опасения.

И еще текущий момент: генерал побратался с городским прокурором и попросил того, не стесняясь, возбуждать уголовные дела на нерадивых милиционеров. Чем больше, тем лучше. Прокурор поддержал инициативу. Страда началась.

Денис напряг память, прикидывая, кто мог жаловаться и на что. Обычно обиженные органами граждане предупреждали о своих намерениях. Но за последние полгода таковых не было. Бандюги, с которыми обошлись недостаточно вежливо? Но они понятия блюдут, в прокуратуре пороги не обивают. Впрочем, зачем сейчас гадать, скоро узнаю.

В три часа по Кремлю он постучался в двери отдела по надзору за милицией.

Следователь, дама средних лет, выглядела миловидно и, главное, вполне миролюбиво. Поблагодарила за приход, пригласила присесть. Правда, в больших, подведенных фиолетовым карандашом глазах следователя улавливалась холодная твердость. Денис видел женщину впервые и не обольщался по поводу ее вежливости и милой улыбки. Здесь работали далеко не дурочки-пустышки в ажурных колготках.

– Денис Сергеевич, – она извлекла из сейфа небольшую папку, – в июне прошлого года вы рассматривали один материал…

В феврале прошлого года Денис еще работал на земле, в отделе. Стало быть, жалоба старая.

– Что за материал?

– Вот этот, – дама положила перед Денисом пачку прошитых ниткой листов, – по факту получения телесных повреждений Рогозиным. Николаем Леонтьевичем. Помните?

Денис пролистал материал… Черт… Он, конечно же, помнил. Как и все свои «скользкие» материалы. И хотя Неволин не считал себя слабонервным, неприятный холодок защекотал спину.

– Да, помню, – голос предательски изменил тембр, – и что?

– Вы ездили к нему в больницу и брали объяснение. Так?

– Да, ездил…

– И Вы выносили постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Верно? Это ваша подпись?

– Моя… И начальник РУВД его утвердил. А наш районный прокурор завизировал.

– Я вижу, Денис Сергеевич… Вы не могли бы вспомнить ваш визит в больницу и разговор с Рогозиным?

– Простите, а в связи с чем это надо? Больше года прошло, – в голосе Дениса появилась хрипотца, верный признак волнения.