Издательство «Развлечение» - Завещание каторжника

— О, — возразил Гарри Тэксон, — а если представится интересное дело? Мне кажется, вам все-таки следовало бы зайти к маркизу Гримальди и спросить, не можете ли вы оказать какую-нибудь помощь.

Сыщик заметил, как засверкали глаза его молодого друга, и невольно радовался его жажде деятельности — ведь то было его собственное рвение, его собственная добросовестность, которую он внушил своему помощнику.

— Ну, что же, — медленно сказал он, — я завтра утром пойду к моему старому другу с визитом, — с этой отсрочкой ты уже должен согласиться, мой милый Гарри.

Гондола в это время подходила к Пиацетте. Юноша был поражен при виде дворца дожей, царящего далеко над морем Кампаниле, тогда еще стоявшего невредимым.

Они находились теперь на красивейшей площади мира, на площади Св. Марка.

— Пойдем, мой милый, — увещевал сыщик своего спутника, — завтра тоже еще будет достаточно много времени, чтобы восхищаться красотами старого водяного города. Теперь сначала водворимся на месте, именно в знакомой мне еще со времени моего первого путешествия гостинице Капелло Неро, я изрядно устал в дороге.

Время официальных визитов еще не пришло, когда Шерлок Холмс отправился во дворец Гримальди.

Крик, раздавшийся накануне вечером, и опасение, что с его старым другом случилось несчастие, беспокоили его, и вот он дошел до обветшалого, но все еще очень видного здания, и позвонил. Звонок представлял собою единственную уступку духу времени со стороны владельца дворца, других же нововведений не было на массивных мраморных глыбах и на искусно выкованных железных решетках дворца.

Дверь отворил старик-лакей в старомодной ливрее. Лицо его выражало испуг и ужас.

Шерлок Холмс передал ему свою карточку, на которую лакей взглянул как-то пугливо.

— Не знаю, синьор, примет ли вас господин маркиз, он очень болен.

— Он, наверно, примет меня, милейший, — спокойно возразил сыщик, — разве с ним произошло какое-нибудь несчастье?

— Именно так, синьор: какой-то разбойник ранил его.

— Значит, гондольер был прав! Скажите только господину маркизу, что я очень интересуюсь этим случаем, тогда он уж примет меня.

Пока Шерлок Холмс ожидал в украшенном старыми картинами вестибюле, старик уже исчез в покоях дворца.

Чего только не видели эти дубовые, резные двери! Много поколений рода Гримальди проходили через них, так как дворец уже веками принадлежал этому древнему роду. Маркиз Луиджи Гримальди был последним мужским отпрыском семьи; у него была только еще незамужняя дочь, жившая в доме своего отца; мать ее умерла много лет тому назад.

— Господин маркиз просит пожаловать, — доложил старик, морщинистое лицо которого приняло гораздо более приветливое выражение.

После того как сыщик прошел через несколько комнат, лакей проводил его до спальной маркиза. Благодаря красным плюшевым занавесам в этой комнате царила густая полутьма, к которой глаз вошедшего должен был сначала привыкнуть. Наконец он увидел маркиза, лежащего на постели.

— Добро пожаловать, мой старый друг! — слабым голосом обратился он к сыщику. — Я так часто приглашал вас заехать в Венецию и возобновить наше знакомство, состоявшееся тогда в Неаполе при столь необычных обстоятельствах, ведь вы помните то отчаянное положение, в котором я находился во власти карбонариев, а теперь вы чуть не застали меня уже не в живых.

— Милый отец, — раздался из глубокой оконной ниши женский голос, — ты опять волнуешься; ты слишком еще слаб для того, чтобы вести продолжительную беседу, может быть, твой друг почтит нас своим посещением когда-нибудь в другой раз.

— Ничего, дитя мое. Ведь ты сама слышала от врача, что вопрос идет только о незначительной ране. Мистер Холмс — моя дочь Тереза! А в общем, мой друг явился кстати. Если вообще, существует человек, который может избавить нас от этого дьявола в образе человека, то это только мистер Холмс, и затем, — прибавил он твердым голосом, — я питаю к нему безграничное доверие.

При этих словах он протянул знаменитому сыщику руку, которую тот сердечно пожал.

— Я уже вчера вечером слышал от моего гондольера, что в Венеции орудует какой-то преступник, которому дали романтичную кличку «il bravo di Venezia».

— Так оно и есть, друг мой. Вчера он посетил меня. Очевидно, он преследует все древние роды Венеции, причем более всего странно то, что он всегда с поразительной верностью попадает на то место, где хранятся семенные драгоценности и наличные деньги. Он так хорошо знаком с покоями дворцов, будто жил в них годами.