Людмила Феррис - Большие девочки тоже делают глупости

Обыск квартиры Кошкиных пока результатов не дал: стаканы, из которых выпивали гость и хозяин, были чисто вымыты, а отпечатки на дверных и кухонных ручках тщательно стерты. Рассказ Татьяны Ивановны про какие-то обкусанные хлебные корочки, которые так похоже обгрызал ее брат, были уликами косвенными. А косвенные улики, как известно, устанавливают промежуточные доказательные факты, тогда как главной задачей следствия является установление объективной истины.

Почему Охрин избавился от Кошкина? Петр стал болтать лишнее? Шантажировал родственника? Или Кошкина задушил случайный собутыльник? Почему? Кто вывез труп Кошкина на свалку?

На эти вопросы у Аванесова пока не было ответов, и он знал: чтобы найти их, ему понадобится изрядная выдержка.

Василия Охрина искали — его фотографию показывали по телевидению, она была у каждого участкового, как говорили его молодые коллеги, — «торчала из каждого утюга». Но так иногда бывает в ходе следствия, что появляются бдительные граждане преклонного возраста и сообщают информацию, крайне важную для следствия. Пенсионерка Павлова как раз и была такой активной бабушкой, которая не поленилась прийти в полицию. Подобных старушек Аванесов любил: им до всего было дело — кто из соседей куда идет, что несет, о чем говорит.

Алевтина Ефремовна Павлова просто попадала под классическое описание таких бабулек — она давно была на пенсии, но не потеряла живости ума и интерес к окружающей жизни.

— Видела я этого, что с фотографии, около нашего дома стоял, у соседнего подъезда. Было это вечером третьего дня. Тогда еще его фотографию по телевизору не показывали.

— А вы что вечером на улице делали? — поинтересовался оперативник.

— Я с Кузей гуляю каждый вечер.

— С внуком?

— Кузя — это моя собачка, дворовой породы. Мы с ней вместе век доживаем.

— А как вы в темноте лицо его разглядели?

— У нас не так темно во дворе, а он под фонарем стоял.

— Просто стоял?

— Нет, не просто. По телефону разговаривал.

— Может, вам удалось услышать хотя бы обрывок разговора, — о чем шла речь?

— Да у него с речью не очень, мат один. Я хотела ему замечание сделать, но он так угрюмо посмотрел на меня, что я передумала, и мы с Кузей пошли дальше.

— То есть вы не слышали, что он по телефону говорил?

— Какой вы непонятливый! — возмутилась Алефтина Ефимовна. — Я слышала, как он ругался матом. Когда мы с Кузей возвращались назад, его уже не было.

— То есть можно предположить, что он поднялся в какую-то квартиру в вашем доме?

— Ну, не знаю, я его больше около дома не видела, но дом большой, может, к кому и поднялся.

— Адрес у вашего дома есть? — спросил Аванесов.

— Улица Мира, дом семь.

— Это высотка у базара?

— Она самая.

Бабушку долго благодарили за неоценимую помощь полиции, терпеливо выслушали истории о ее ушедшей молодости.

Потом Аванесову позвонили из технического отдела.

— Пробили телефонный номер вашего Кошкина.

— Он теперь наш общий, — огрызнулся Аванесов.

— Несколько звонков жены и последние три звонка за день до его исчезновения с какой-то неизвестной симки. Скорее всего купили по дешевке на базаре, позвонили и выкинули.

— То есть установить личность звонившего проблематично?

— Практически невозможно.

Ну что ж, еще одна возможная подсказка исчезла. Но появился дом на Мира, высотка у базара. Татьяна Кошкина при первой встрече говорила, что когда-то ее брат жил в этом районе с женщиной. Предстоит обход всех квартир высотки, а это огромная работа, и одним днем не управиться. А вдруг это окажется бесполезным? Конечно, лучше надеяться на удачу: в этом доме Охрин снимает квартиру, с женщиной или один. А может, его вообще в этом доме нет, и он случайно остановился у подъезда поговорить по телефону и кого-то от души выматерить?

«Да, работа наваливается на тебя, как девятый вал на хрупкую шлюпку», — сказал себе Аванесов. Одни неприятности, а нервное напряжение может легко поспорить с напряжением в сети. Как говорил его любимый Хемингуэй, от всех неприятностей, от всех бед можно найти одно исцеление — в работе. Что ж, он еще раз, пожалуй, поговорит с Татьяной Кошкиной и попросит вспомнить какие-нибудь детали того периода, когда ее брат «жил то ли с Олей, то ли с Полей».

Его сотовый телефон зазвенел так пронзительно, что он ответил без промедления.

— Руслан, это Юля, Юля Сорнева, журналистка приезжая, ну, та, которая Бельстона обнаружила.

— Юля, зачем вы так долго представляетесь? Что-нибудь случилось? — Он понял, что произошло что-то из ряда вон выходящее. Что она опять там себе придумала? Куда угодила в этот раз?